Несколько словъ о Ристори
Время, 1861, N 1
Великая европейская знаменитость, оспоривавшая славу у Рашели и по смерти ея единственная артистка, которой генiй въ состоянiи вливать жизнь въ мертвенныя созданiя классической трагедiи - Ристори, съ ноября месяца прошлаго года, открыла съ своею труппою рядъ представленiй въ Петербурге. Много толковъ, много сравненiй не только съ Рашелью, но даже съ Каратыгинымъ и Мочаловымъ, она возбудила. Сравненiя съ Рашелью были повторенiемъ того, что писали въ свое время въ Европе; но сравненiя съ нашими трагиками, противоположными по самой сущности своихъ талантовъ, - новыя; иные говорили: это талантъ чисто-внешнiй, это Каратыгинъ въ юпке; другiе - это талантъ неровный, восхищающiй васъ вдохновенными минутами, и притомъ не одними и теми же при повторенiи пьесы, и падающiй тогда, когда это вдохновенiе простываетъ, какъ это бывало съ Мочаловымъ.
Конечно сравненiе необходимо и неизбежно, чтобы составить себе полное понятiе о чемъ бы то ни было; но при одномъ сравненiи несколькихъ талантовъ разныхъ странъ и народовъ нельзя оставаться только на одной нейтральной почве искусства, ибо сравненiе укажетъ и на различiе, а различiе объяснится иногда только нацiональностью артиста. Возьмите Ольриджа, Гаазе, Рашель и Ристори, - вы увидите, что часто достоинства ихъ - не что иное, какъ выраженiе, въ высшей степени полное, генiя народовъ, которымъ они принадлежатъ, а недостатки, или что на чужой глазъ кажется недостаткомъ, тоже общiя ихъ соотчичамъ въ известное время, при известномъ соцiальномъ положенiи страны. Воспитанiе, среда окружающая артиста, темпераментъ наиболее общiй народу, его привычки, мимика и жесты, направленiе прежняго вкуса общества - все это въ большей или меньшей степени отражается въ игре актера, можетъ быть более или менее благопрiятно или неблагопрiятно для артиста; конечно неизящное въ народныхъ свойствахъ артистъ можетъ облагородить своимъ изящнымъ талантомъ, но редко отъ него можетъ вполне освободиться; одного только онъ не въ силахъ переделать - это самаго темперамента, общаго съ своимъ народомъ, характера, который сотавляетъ его отличительную черту; всякое искусство неизбежно носитъ на себе печать народности, и ею отличается отъ искусства другого народа; маленькiя голландскiя картинки напримеръ неимоверно-тщательной отделки невообразимы въ Италiи; точно такъ грацiя, строгость и высота идеала итальянской живописи, съ Рафаэлемъ во главе ея, не могли никогда явиться въ Голландiи. Въ Италiи вы встретите тысячи Форнаринъ, въ которыхъ генiй художника провидитъ уже идеалъ Мадонны; во Франдрiи и Голландiи - и въ Мадоннахъ узнаете трудолюбивыхъ, опрятныхъ, большею частью съ полными формами, жонъ и дочерей тамошнихъ бюргеровъ.
она внесла и итальянское мiросозерцанiе и всю силу итальянскаго генiя. Она велика именно свойствами своей нацiи; все ея недостатки -- общiя современнымъ итальянцамъ. Классическая эпоха думала, что она можетъ создать и выводить на сцену часто людей, не принадлежащихъ ни времени, ни месту: мы знаемъ, что это тоже было самообольщенiе: она выводила своихъ современныхъ людей. Французская трагедiя, подъ именами греческихъ героевъ, представляла на сцене не более, какъ придворный тогдашнiй кругъ; остальныя европейскiя нацiи, сами подражая въ жизни французамъ, воображали человека только подъ тогдашними французскими формами. Все идеалы, созданые Ристори, какъ-будто сошли съ картинъ итальянскихъ галлерей, и въ уме вашемъ присоединяются прямо къ этому разряду впечатленiй: знакомы вы съ этими идеалами, нравятся они вамъ (а кто знакомъ съ ними, тотъ не можетъ не любить ихъ) - вы будете благоговеть передъ артисткой, которая влила въ нихъ жизнь, сообщила имъ движенiе; чужды вы имъ, - вы поймете артистку только въ половину. Разныя роли ея напоминаютъ стиль то того, то другого итальянскаго художника: есть что-то рафаэлевское въ ея созданiи Марiи Стюартъ; какая-то сдержанность, строгость и, во всехъ оттенкахъ ея роли, рисунокъ ясный; въ самыхъ душевныхъ страданiяхъ ни одна черта не оскорбляетъ чувства красоты. Елизавета англiйская и еще более Юдифь - это картины Павла Веронеза: тотъ же блескъ, движенiе, венецiанскiй колоритъ на всехъ сценахъ, на всей роли. Тотъ же характеръ лежитъ и на самой леди Макбетъ: хорошо это или худо въ последнемъ случае - это другой вопросъ, который предоставляемъ решить другимъ. Особенно рельефно выразилась эта нацiональность созданiй Ристори въ Федре. Федра - была одна изъ лучшихъ ролей Рашели: более грацiи трудно себе представить, какъ сколько она внесла въ это созданiе: каждое ея движенiе, каждая поза - грацiознейшая статуя, но не античная, какъ многiе утверждали безотчотно, а скорее грацiя Шопена (живописца). Во всякомъ случае эта была цивилизованная Федра, которая въ детстве училась танцовать непременно у французскаго танцмейстера, выправившаго все ея дурныя манеры; въ детстве это была une jolie petite fee со всею утонченною грацiей французской маленькой благовоспитанной девочки высшаго круга; вдругъ необузданная страсть, какъ реакцiя натуры противъ педагогическаго стесненiя, наполнила все ея существо: Рашель умела выразить эту страсть съ поразительной силой, но въ формахъ обусловленныхъ воспитанiемъ, въ формахъ французской грацiи, доведенныхъ до идеала.
виделъ вокругъ себя; его Мадонны - не эфирныя созданiя севернаго генiя, при всей своей чистоте и идеальности выраженiя. Въ итальянской женской грацiи нетъ ничего условнаго; она тамъ общая, и въ высшей аристократiи та же самая, что и въ народе: во всехъ классахъ - это таже добродушная простота, отсутствiе манерности и откровенность; все отзывы объ итальянкахъ сходятся на одно -- все говорятъ: оне чрезвычайно натуральны, въ противоположности утонченнымъ или даже изломаннымъ принятыми, условными формами грацiи, натурамъ француженокъ или жеманнымъ немкамъ. Мы до того воскормлены на французскихъ понятiяхъ (хотя они совсемъ не по русской натуре) и такъ долго находились, да еще и находимся подъ ихъ влiянiемъ, а артистки русскаго театра до того стараются перенять манеры французскихъ актрисъ, что на петербургской сцене еще мы не видали русской девушки, съ чисто-русской народной грацiей: вотъ почему такъ поражаетъ васъ г-жа Бороздина (Варвара) на московской сцене, въ комедiи Островскаго, выходя передъ вами русской девушкой, въ которой все грацiозно, но въ этой грацiи вы съ удивленiемъ и радостiю видите полное отсутствiе старанiй французскаго танцмейстера и влiянiя французскихъ актрисъ. Вотъ почему также, смотря на артистку сквозь французскую призму, очень многiе недовольны манерами Ристори, которой движенiя свободны, жесты сильны и выразительны, верны положенiю, не заучены передъ заркаломъ, но все подчинены тому настороенiю, той страсти, которую она должна изобразить, словомъ - ея жесты суть только дополненiе ея речи. Многiе недовольны излишнею выразительностью этого жеста: но вспомните опять итальянца: онъ, по натуре своей, столько же говоритъ жестами, сколько словами; у Ристори они только умеренны, сообразно ея эстетической натуре. Некоторыя особенности народной итальянской мимики она и не изобразила вовсе; напр. въ восторге и преизбытке благодарности къ небу, она посылаетъ ему поцелуй, - да и такъ ли онъ дуренъ, чтобы его надобно было отбросить, хотя французская актриса никогда бы его себе не позволила?..
Въ Федре Ристори явилась совершенной противоположностью Рашели: это была женщина греческихъ : о французскихъ танцмейстерахъ при ея воспитанiи очевидно и помину не было; страсть ея ничемъ не умеряется! ея движенiя быстры, порывисты, необузданны; ея красноречiе - потокъ огненной лавы, не останавливающiйся на красивой фразе и "счастливомъ стиле"! Словомъ - она выразила страсть, ярость, бешенство, порывистость всей итальянской любящей женщины, которая не видитъ въ ослепленiи своемъ преградъ и которую доводитъ до бешенства то, что эта страсть не разделена, а когда она узнаетъ, что у нея есть сопреница -- это ревность полудикой женщины! Но посмотрите, чтС изъ этого выходитъ: эта страстная, могучая натура итальянки является въ трагедiи, въ которой авторъ такъ пренебрегалъ естественностью, что на трехъ страницахъ заставляетъ Терамена объявлять отцу о смерти сына; отецъ во все время только качаетъ головою, и -- ни одного слова, ни одного выраженiя своей горести и отчаянiя! Ясно, что Ристори, со своей натуральностью въ этой роли, возсдавъ идеалъ этой Федры, не по Расину, а по греческимъ трагикамъ, составляла страшный диссонансъ въ этой благоустроенной и вышлифованной трагедiи; она еще более показала ложность этого псевдо-классическаго рода, тогда какъ Рашель почти заставляла съ нимъ примириться и отнести упадокъ его только къ тому, что въ настоящее время нетъ довольно талантливыхъ исполнителей.
нечто новое: если во французскомъ актере вы чувствуете, что его выправляетъ танцмейстеръ, то въ итальянскомъ вы чувствуете всегда не менее бедственное влiянiе учителя декламацiи; итальянцы не понимаютъ, что такое значитъ читать стихи; нетъ, они не читаютъ, а декламируютъ стихи. И ихъ декламацiя не то что французская: что мы могли всего яснее видеть въ актерахъ второстепенныхъ (каковы все, за исключенiемъ Майерони) въ ристорiевской труппе: о... вать двойныя согласныя, напр. guerra, se poss'io essere... и мимикой изображать не только смыслъ каждаго образа, но и каждаго слова, т. е. читать почти такъ, какъ у насъ въ шутку читаютъ одну оду пародируя какого-то профессора, который, при некоторыхъ стихахъ - закрывалъ лицо руками, а потомъ - приставлялъ къ голове своей обе раскрытыя ладони. Следы этой декламацiи очень заметны и у Ристори, особенно тамъ, где авторъ удаляется отъ естественности, и въ пьесахъ писанныхъ стихами, въ которыхъ авторы самыя простыя понятiя стараются выразить обыкновенно какъ можно крючковатее, употребляя слова и метафоры невообразимыя, переставляя притомъ слова самымъ неестественымъ образомъ. Если въ такомъ духе да изложенъ сюжетъ самъ по себе натянутый и неправдоподобный (хоть и истинный), какъ наприм. въ что это такъ... Но какъ ни поразительна въ этой пьесе у Ристори мимика, все-таки, смотря на нее, какъ-то жалеешь и ея напрасно истраченныхъ силъ, и автора, и публику, которой это нравится. За то въ пьесахъ, где авторъ былъ веренъ натуре, напр. въ "Елизавете англiйской", писанной прозой, -- пьесе, которая есть ничто иное, какъ драматизированная хроника, где характеръ королевы чисто историческiй, тамъ строжайшiе судьи Ристори едва ли найдутъ хоть одну черту, сколько-нибудь уклоняющуюся отъ созданнаго ею идеала этой властолюбивой женщины, приносящей въ жертву властолюбiю все нежнейшiя движенiя сердца. Въ комедiяхъ взятыхъ изъ итальянской жизни, исчезаетъ совершенно актриса - это итальянка, со всей шириною своей натуры, съ ея грацiею, даже какою-то добрододушною грубостью!
Но Италiя - вся Италiя вообще, съ своимъ Веронезомъ и Рафаэлемъ, со всемъ темъ ея трагическимъ и гражданскимъ настроенiемъ, которое въ наше время породило столько чисто эпическихъ лицъ и событiй, - словомъ Италiя въ разныхъ своихъ особенностяхъ выразилась вполне Ристори въ ея Юдифи! Вотъ почему Юдифь была величайшимъ трiумфомъ Ристори въ Италiи. И посмотрите, какой светлый, горячiй, вдохновенный идеалъ создала она изъ дикой роли! Какiя были у нея минуты чистаго сердечнаго, великаго вдохновенiя!
Мне кажется, что смотреть на артиста, оторвавъ его отъ родной почвы, и невозможно, и несправедливо; иначе впадемъ въ односторонность псевдо-классицизма. Ведь критика настоящаго времени судитъ же о писателяхъ прошедшихъ вековъ въ связи съ исторiей эпохи и народа; ибо иначе ихъ понимать нельзя: нельзя о Данте судить, не изучивъ его значенiя для своего времени; даже онъ будетъ иначе и непонятенъ. Конечно во всякомъ таланте есть нечто общечеловеческое, иначе онъ не былъ бы и талантъ; но и это общечеловеческое выражается въ краскахъ времени, места и народа, следовательно для полной оценки надо принять и то и другое... Но оставляя въ стороне эти соображенiя, я укажу на те особенности итальянскаго генiя, обладанiе которыми делаетъ Ристори вполне итальянкою; вместе съ темъ это черты, дающiя итальянскому генiю его общечеловеческое значенiе. Во-первыхъ Ристори - артистка съ идеаломъ поющiй разныя арiи; о Ристори напротивъ: въ каждой роли у нея олицетворенъ особый идеалъ, не похожiй на другой: Медея, Федра, леди Макбетъ, Юдифь и проч. - идеалы, которые не смешаются между собою. Во-вторыхъ она является въ настоящей полноте своего таланта въ минуты вдохновенья, которыя ярко впечатляютъ ея образъ въ известной роли въ вашемъ вображенiи, оставляя въ тени места, не отмеченныя у нея особымъ вдохновенiемъ, въ которыхъ она часто платитъ дань итальянской декламацiи и рутине... а итальянецъ и великъ именно въ эти минуты вдохновенiя: безъ нихъ онъ или ребенокъ, или пошлъ, или добрякъ, или закупоривается въ свою эпикурейскую лень; но оживился онъ увлекающей его идеей - онъ же самый является поэтомъ, героемъ, чемъ хотите! у него является и благородный жестъ, и блескъ въ глазахъ, и сильно задушевное слово: на какой бы общественной ступени онъ ни стоялъ, онъ всегда чемъ-нибудь напомнитъ Теверино. Такимъ образомъ - декламацiя (и опять-таки оговариваюсь - въ пьесахъ итальянскаго репертуара, писанныхъ въ стихахъ) и вдохновенiе - вотъ чемъ платитъ дань Ристори: декламацiею - современнымъ эстетическимъ понятiемъ страны, отъ которыхъ очевидно старается освободиться, а въ вдохновенiи блистательно выражаетъ генiй своего народа. Вотъ почему сравненiя ея съ Каратыгинымъ и въ тоже время съ Мочаловымъ - оба имеютъ свое основанiе.
Въ нашемъ обществе теперь явленiе Ристори любопытно еще въ другомъ отношенiи. Въ отношенiи къ драматическому искусству у насъ заметны два стремленiя: съ одной стороны мы воспитаны на французахъ; еще недавно нашъ театръ былъ сколкомъ съ французскаго; съ другой - у насъ уже укрепилось другое спасительное стремленiе къ созданiю народнаго театра; вся мыслящая часть публики теперь будетъ безъ сомненiя принадлежать ему; но пока это стремленiе еще ограничивается воспроизведенiемъ драмъ современнаго общества и имеетъ характеръ такъ сказать этнографическiй. Утвердясь окончательно на театральныхъ подмосткахъ и вытеснивъ иноземный наплывъ, оно разширитъ и свой репертуаръ, и мы увидимъ безъ сомненiя и общечеловеческiе идеалы, созданные русскимъ генiемъ. Итальянская народность такъ давно и такъ крепко сложилась, что къ ней не могло никогда привиться и пустить корни чужое, иноземное, и сложилась притомъ своеобразно и въ параллель другимъ европейскимъ нацiональностямъ, опираясь на рядъ генiальныхъ деятелей, чисто итальянскихъ; у нихъ есть своя богатая комедiя нравовъ, которой Гольдони и Гоцци-Гально более видные для иностранцевъ представителя, и которая, какъ во Францiи водевиль, живетъ и развивается постоянно на разныхъ местныхъ комическихъ театрахъ, действуя на нравы, моды и выражая народное воззренiе на все явленiя жизни. Въ параллель съ комедiей шла и трагедiя, которая имеетъ свою особенную теорiю: хотя итальянцы и называютъ ее классическою, но отнюдь не смешиваютъ ея съ таковою же французскою, говоря, что у нихъ -- натура, а у французовъ экзажерацiя и натянутость. Ристори является къ намъ, какъ представительница незнакомой намъ сцены и сложившейся подъ особенными условiями, въ теченiе многихъ вековъ, жизни; она застаетъ насъ еще неуспокоившимися въ борьбе за эстетическiя понятiя, застаетъ у насъ и французскiй вкусъ, и ревнителей русской народности, и обличителей и поклонниковъ "искусства для искусства", передъ которыми разумеется все нацiональное въ искусстве должно исчезать какъ примесь, словомъ - застаетъ судiй занятыхъ местными интересами, мало знакомыхъ съ умственною и народною жизнiю Италiи; она производитъ такое же пока впечатленiе, какъ въ дрезденской галерее Корреджiо, Рафаэль и Тицiанъ, окружонные немецкой жизнью полупровинцiальнаго германскаго города... Какъ-то странно поражаетъ, по выходе изъ дрезденской галереи, филистерское населенiе, тяжолая архитектура домовъ, самая цветущая и возделанная природа безъ легкихъ очерковъ голубыхъ горъ на горизонте, словомъ - практическая обстановка, не идущая вовсе къ этимъ идеальнымъ созданiямъ, заключеннымъ, какъ почетные пленники, въ светломъ и удобномъ дворце; ихъ становится какъ-то потомъ жаль, и кажется они выиграли бы еще более, если бы стояли где-нибудь въ Риме или во Флоренцiи... Такое чувство иногда внушала и Ристори.