РУССКIЙ ТЕАТРЪ
_______
I
ПО ВОЗОБНОВЛЕНIИ ВЪ ПЕРВЫЙ РАЗЪ
(ПОСВЯЩАЕТСЯ ГГ. АРТИСТАМЪ АЛЕКСАНДРИНСКОЙ СЦЕНЫ)
Вновь начиная въ 'Эпохе' дело, начавшееся первоначально во 'Времени' и на несколько месяцевъ перешедшее въ 'Якорь', я не могу миновать одного изъ ослиныхъ мостовъ т. е. вступленiя, въ некоторомъ роде предисловiя.
Начато было мной дело театральной критики съ того положенiя, что театръ есть дело серьезное, дело народное. Положенiе повидимому очень простое и даже нисколько не новое, но оно влекло за собою безконечное множество весьма и весьма непрiятныхъ последствiй.
Имъ, этимъ несноснымъ и постоянно какъ некое пугало стоявшимъ передъ глазами моими, положенiемъ, во первыхъ требовалось многое такое, что совершенно не требуется другими театральными критиками, а во вторыхъ устранялось многое такое, что для нихъ имеетъ огромную важность.
Требовалось:
1) чтобы театръ помирился съ литературой, съ которой онъ не въ ладахъ съ незапамятныхъ временъ, или проще сказать, чтобы театръ подчинился литературе, т. е. чтобы на сцене являлись только произведенiя, признанныя литературою за литературныя, и таковыя были бы исполняемы съ возможнымъ совершенствомъ. Это - по отношенiю къ драматургiи.
2) По отношенiю къ сценическому исполненiю требовалось отъ артистовъ - правда, прежде всего правда и почти одна только правда. Въ этомъ слове впрочемъ заключалось многое и требованiе созданiя типовъ, по крайней мере хоть внешняго, Самойловскаго созданiя, такъ какъ внутреннее, Васильевское, составляетъ, какъ вообще поэзiя, чрезвычайную редкость везде, а темъ более у насъ, на нашей, скудной талантами петербургской сцене.
Устранялось съ другой стороны:
1) Все то, что составляетъ роскошь, а не насущный хлебъ сценическихъ наслажденiй. Ни разу не могъ себе критикъ даже позволить говорить ни объ итальянской опере, хоть можетъ быть не менее другихъ былъ въ восторге отъ поэтической Гретхенъ-Барбо; ни о французскомъ, ни о немецкомъ театрахъ. Все это прекрасно, да все это - Богъ съ нимъ. Оно не наше и къ делу нацiональнаго драматическаго искуства нисколько не относится.
2) Не говорилось никогда о сценической дребедени, какъ бы хорошо эта дребедень ни была исполнена - опять таки во имя того принципа, что театръ есть дело серьезное - и что если на немъ отхватываютъ какую нибудь Лизу Фомину или если даже генiальный актеръ, какъ П. Васильевъ, создаетъ великолепный типъ въ пошломъ изделiи г. Н. Потехина: 'Доля горе' - для критики и 'Лиза Фомина' и 'Доля горе' остаются случайными и совершенно безсмысленными фактами, хотя конечно не остается такимъ фактомъ генiальная игра актера.
3) По отношенiю къ игре артистовъ - не только устранялась, но ожесточенно преследовалась многообразная ветошь, столь дорогая для другихъ, воспитанныхъ, образованныхъ или какъ пуделя обученныхъ критиковъ, ветошь, известная подъ именемъ хорошихъ манеръ, дикцiи, уменья держать себя на сцене и проч. - однимъ словомъ вся школьная рутина съ певучими интонацiями, съ эфектными жестами, съ галантерейностью обхожденiя - рутина, создавшая деревянную игру 'нарочно' моего однофамильца, игру въ присядку г. Нильскаго въ роли 'Жадова' - рутина, расплодившая на нашей сцене значительное количество канареекъ прекраснаго пола, выученныхъ подъ органчикъ и проч. Еще съ бòльшимъ, но столь же справедливымъ ожесточенiемъ преследовалась та фальшь съ претензiями, которая всего лучше выражается въ настоящую минуту терминомъ: бурдинизмъ, - терминомъ, который какъ всякiй удачный терминъ распространился въ театральномъ мiре съ замечательной быстротою.
Все эти требованiя, какъ положительныя, такъ и отрицательныя - выходя изъ одного положенiя, сводились и сводятся въ сущности въ одну формулу.
Эта формула - демократизмъ искуства.
И вообще-то искуство - но драматическое въ особенности - играло бы весьма жалкую роль въ исторiи народовъ, еслибы оно было предметомъ наслажденiя для однихъ только дилетантовъ. Оно и исходитъ изъ массъ и должно озарять массы; оно фокусъ, въ которомъ сосредоточивается светъ сознанiя, но этотъ светъ пришолъ не извне, а такъ сказать '' изъ глубины жизни массъ. Это - ихъ же собственный светъ, но сосредоточившiйся, выделившiйся и ставшiй такимъ образомъ руководящимъ... Нетъ, да и быть не можетъ великаго поэта, который бы въ то же время не быль въ высшей степени нацiоналенъ. Великая ли эпопея последняго времени, Les miserables, созданiя ли Островскаго суть ни больше, ни меньше какъ светъ, поднявшiйся извнутри жизни массъ - отраженiе нацiональнаго сознанiя.
Формулой 'демократизма въ искустве' можетъ быть - яснее и лучше, чемъ простымъ положенiемъ - что театръ есть дело народное и серьезное - определяется вся логическая и жизненная необходимость высказанныхъ выше требованiй критики: ей, этой формулой, представляющей некоторымъ образомъ знамя литературное - извиняется, въ глазахъ людей мыслящихъ и любящихъ дело, самая резкость требованiй и даже резкость тона, которымъ требованiя выражаются.
За эту резкость требованiй и въ особенности за резкость тона, я слыхалъ нередко нареканiя. То и другое, видите ли, вредитъ яко бы делу.
Какому?
Делу искуства въ его высшемъ значенiи они повредить не могли и не могутъ; а если оне вредятъ делу преуспеянiя застарелой рутины, если они идутъ поперекъ всемъ 'гастрономическимъ' требованiямъ - темъ лучше.
И безъ меня найдутся критики, которые будутъ разсказывать вамъ съ подобающею важностью о содержанiи 'Лизы Фоминой', 'Чужой вины' - твopeнiй гг. Потехиныхъ senioris et junioris - найдутся даже журналы, въ которыхъ вы можете прочесть эти прелестныя произведенiя. И безъ меня, съ другой стороны, найдутся критики 'бонтоны', которые поведаютъ вамъ о всемъ 'шике' представленiй Михайловскаго театра - и также найдутся тончайшiе знатоки всехъ утонченностей пенiя для того, чтобы оценить какъ следуетъ итальянскихъ певцовъ.
Наше дело - иное, наше дело - народное. Но во всякомъ случае, благодаря этимъ порицаемымъ резкостямъ требованiй и тона, едва ли возможно напримеръ теперь появленiе г. Марковецкаго въ 'Разлюляеве' съ обычнымъ скаканiемъ къ водке; едва ли возможны толки о томъ, - поэтическое ли лицо Анна Ивановна у Островскаго и соответствуетъ ли этому лицу г-жа Воронова и проч. и проч. Бурдинизмъ можетъ быть останется только всегда себе веренъ, пока не падетъ наконецъ предъ общимъ посмеянiемъ, - но ведь во первыхъ, на то онъ бурдинизмъ, а во вторыхъ, нарочно для него устроены такъ называемыя чередовки, гибельное зло, открывающее поле не соперничеству талантовъ съ талантами, а соперничеству всяческой тли съ талантомъ... Впрочемъ и на бурдинизмъ критика имеетъ все-таки некоторое, хоть конечно ограниченное, влiянiе. Безъ нее нашъ Леметръ напримеръ непременно дошолъ бы до Отелло, что, согласитесь, было бы еще плачевнее, нежели его бенгалика въ Льве Краснове.
Резкость требованiй и тона! вопiете вы, гг. привыкшiе къ Александринскимъ потехамъ. А чему, какъ не этой резкости, приписать весьма отрадное явленiе, именно то, что 'прелестнейшая изъ канареекъ' нашей сцены, встреченная этой суровой резкостью - сразу почувствовала всю ея справедливость - и принялась усердно, добросовестно забывать все то чему ее такъ долго учили 'театральныхъ делъ мастера' - и дошла до созданiя 'Воспитанницы' - внутри себя начала искать звуковъ для выраженiя ощущенiй и съ каждьмъ шагомъ, съ каждою ролью становится все проще и самостоятельнее?
Есть кроме того во всякомъ честномъ деле, а стало быть и въ честной критике, то особенное свойство чуткости, которое даетъ ей возможность идти паралельно съ улучшенiями 'общественными'. Тщетно разные сиплые голоса стараются изо всехъ своихъ старческихъ силъ доказывать необходимость офицiальнаго существованiя французскаго и немецкаго театровъ. Въ воздухе уже носится мысль о необходимости прекращенiя такого офицiальнаго существованiя. Пусть немцы и французы - ихъ не мало въ Петербурге - и вообще те, кому это нужно - поддерживаютъ, хоть компанiями на акцiяхъ, нужные имъ театры. Намъ нашъ нацiональный театръ нуженъ и о немъ мы должны преимущественно позаботиться. Было когда-то, время, когда иностранные театры были нужны - и въ особенности несомненно то, что нужна была итальянская опера для воспитанiя въ насъ музыкальнаго чутья и вкуса. Но даже и ея задача проходитъ; нацiональная опера образуется у насъ и быть можетъ не далеко то время, когда эта нацiональная опера победно возвратитъ себе своезаконное место: большой театръ, будетъ тоже что le grand Opera въ Париже, - не далеко то время, когда съ бòльшею роскошью фантастическихъ освещенiй, декорацiи, костюмовъ, будутъ ставить 'Рогнеду' или 'Руслана' или даже 'Роберта' на русской сцене, чемъ 'Фауста' на итальянской. Такъ хочется верить по крайней мере - и есть поводы верить, по тому что въ последнее время сделано для русской оперы.
И сделано - и сделалось въ самомъ деле не мало - въ теченiе последнихъ годовъ. Что сделалось - это уже даръ судьбы, пославшей вдругъ и высокаго композитора, на котораго съ надеждою устремлены теперь глаза всехъ людей, любящихъ нацiональное искуство, и певцовъ, способныхъ удовлетворять его музыкальнымъ задачамъ; но что сделано то сделано руками человеческими, и только разве безъосновное фрондерство не отдастъ полной справедливости прекраснымъ стремленiямъ лицъ, руководящихъ деломъ. Составъ настоящей русской оперы таковъ, что ее не только безъ вреда ей, но даже съ большою пользою, можно бы разделить на две труппы для обеихь столицъ... Все что ни появлялось сколько нибудь замечательнаго - было ангажируемо: г-жи Бiанки, Платонова, Прохорова, Михайловская. Я сетовалъ какъ-то, что не на сцене г. Демидовъ - действительно колосальный бассъ съ регистромъ Петрова безъ его носовыхъ нотъ и съ бòльшею густотою тона, урожденный артистъ, который сразу сыгралъ въ Москве 'Мельника' въ Русалке, какъ истинный мастеръ - и г. Демидовъ дебютировалъ недавно съ огромнымъ успехомъ въ труднейшей сцене Фарлафа съ Наиной въ 'Русланъ и Людмила'. Съ такими басами какъ гг. Демидовъ и Васильевъ 1-й (который между прочимъ изумилъ всехъ недавно не только пенiемъ но даже игрою въ 'Лепорелло') опере жить можно - да еще какъ? особенно если прибавить къ нимъ г. Сарiотти, отъ котораго какъ отъ певца и актера, я до техъ поръ не перестану ждать очень многаго, пока не дойду окончательно до убежденiя, что возрастъ отрочества - для него возрастъ непроходимый...
Я останавливаюсь невольно на этомъ субъекте. Онъ началъ какъ начинаютъ весьма немногiе, началъ созданiемъ блестящей роли Олоферна, какимъ бы то ни было, но все-таки созданiемъ, на первый разъ всехъ поразившимъ, до сихъ поръ еще многихъ увлекающимъ. Для людей мыслящихъ, конечно, съ перваго раза очевидно было, что обаянiе образа происходитъ несравненно более отъ созданiя поэта-композитора, чемъ отъ исполненiя артиста; что Титанъ, котораго создалъ Серовъ, далеко не Титанъ въ игре г. Сарiотти - но и они, какъ все почти, довольствовались, увлеченные на первые разы высокою музыкальною поэмою уже и темъ, что свойства тигра, барса или другого какого либо хищнаго зверя съ достаточной энергiей и молодой силою были выражаемы г. Сарiотти. Но разъ отъ разу всемъ мыслящимъ поклонникамъ 'Юдифи' становилась очевидною - положительная несостоятельность молодого артиста въ выраженiи грандiозныхъ сторонъ титаническаго характера - и надобно сказать также, не къ чести его, что разъ отъ разу, онъ впадалъ въ бòльшiя и бòльшiя преувеличенiя, доходившiя иногда въ сцене пьянства Олоферна до решительнаго гаерства. И что за страсть вообще къ ломанью у г. Сарiотти? Я былъ боленъ въ представленiе Дона-Жуана и не видалъ его; но люди компетентные говорили мне, (что я впрочемъ и предчувствовалъ) что на половину - это было созданiе лица съ залогами настоящей поэзiи, на половину же - ребячьи проказы. Ведь эдакъ можно совсемъ изшутиться, т. е. изгаерствоваться, что будетъ тяжкимъ грехомъ для человека съ такимъ яркимъ талантомъ какъ г. Сарiотти. Молодой артистъ очень хорошо знаетъ какое горячее и искреннее участiе къ его таланту внушаетъ мне эти строгiя и даже грубыя замечанiя.
Можно сказать, что 'Юдифь' Серова, кроме того что начала новый перiодъ исторiи нашей музыки - была вместе съ темъ и пробою силъ нашей нацiональной оперы, ея певцовъ и певицъ, хоровъ и оркестра. Проба была более чемъ удовлетворительная, въ некоторыхъ отношенiяхъ даже блистательная. На пробе оказалось, что мы имеемъ европейскаго капельмейстера, который справившись съ Серовымъ, точно также стало быть можетъ справиться и съ Вагнеромъ и съ кемъ угодно. Положимъ, что и прежде еще все хорошо знали силы К. Н. Лядова, его огромныя практическiя познанiя, его чуткое ухо, которое сразу слышитъ где и даже какой именно инструментъ вретъ, но никогда еще съ такой блестящей стороны не являлся его музыкальный смыслъ. Съ каждымъ разомъ оркестровая сторона выполненiя одного изъ самыхъ мудреныхъ и сложныхъ музыкальныхъ произведенiй, становилась все чище, яснее и прозрачнее, но и на первый разъ должно было поразить всехъ, мало-мальски знакомыхъ съ деломъ людей, вполне разумное и отчетливое отношенiе капельмейстера къ созданiю маэстро. Если, по удачному выраженiю Т**, оркестръ какъ мячикъ въ рукахъ Серова, то такой же мячикъ онъ, въ отношенiи къ исполненiю, и въ рукахъ Лядова. Желалъ бы я посмотреть какъ справились бы съ Юдифью многie хваленые и захваленые итальянскiе капельмейстеры, вооруженные пожалуй капельмейстерскими жезлами, осыпанными разными драгоценными камнями!..
Дело въ томъ, что первое что выступило ярко на пробе нацiональной оперы въ ея новомъ перiоде - былъ оркестръ управляемый однимъ изъ первокласныхъ капельмейстеровъ.
Затемъ рельефно выдвинулась примадона оперы. Пусть гастрономы упрекаютъ ее въ завыванiяхъ, пусть ихъ скандализируетъ колебанiе тона, действительно слышнаго подчасъ въ нотахъ ея голоса... Это все можетъ быть ихъ и скандализируетъ, но какъ-то ни самого маэстро, ни массу это нисколько не скандализировало... А очень просто почему. Было нечто такое, что заслоняло все эти недостатки - были пониманiе и энергiя, была поэзiя въ созданiи лица, была художественная красота въ музыкально-поэтическомъ образе, что въ соединенiи конечно съ весьма сильными средствами голоса и съ замечательной его обработкою, воплощало идею маэстро. Съ насъ было этого вполне достаточно.
сложныя. Благодаря усердiю и знанiямъ г. Вителяро, да старанiямъ хористовъ, задачи были выполнены более чемъ удовлетворительно; можно сказать даже, что разъ отъ разу - хоры становились все лучше и лучше.
Вместе съ темъ на пробе новой нацiональной оперы обнаружились два обстоятельства, несколько непрiятныхъ. Это, во-первыхъ, отсутствiе контральта въ русской опере, и во-вторыхъ, решительная невозможность заменить кемъ либо другимъ нашего tenore di Forza, г. Сетова.
Первое обстоятельство послужило началомъ целой несколько скандальной исторiи. Наша mezzo soprano, служившая заменою контральта за его недостаткомъ, г-жа Леонова, отказалась почему-то за несколько дней до представленiя отъ роли Авры. Г-жа Леонова - певица, безспорно весьма талантливая - но она въ сущности то что называется genre въ искустве - и притомъ genre цыганскiй. Она одарена тембромъ голоса, который... какъ бы это сказать... не привлекаетъ, но нервически раздражаетъ симпатiю, и удовольствiе, доставляемое ея пенiемъ, - удовольствiе безспорное, доходящее до известной степени увлеченiя, но оно собственно не принадлежитъ къ сфере наслажденiй, доставляемыхъ искуствомъ. Какъ артистка сценическая, г-жа Леонова была всегда ниже всякой критики - не по недостатку способностей, которыхъ вообще дано ей природою много, а по недостатку любви къ делу, добросовестности и артистическаго смысла. Первое дело, что она напримеръ никогда не заботилась даже о внешнемъ созданiи лица: въ несчастной 'Наташе' г. Вильбоа, играя старуху-тетку она являлась - съ намеренiемъ или безъ намеренiя - моложе своей племянницы; въ 'Ване' она нисколько не заботилась о томъ, чтобы походить на мальчика; все эти недостатки, повидимому чисто внешнiе, но весьма важные. Тотъ не артистъ кто боится гримировкой испортить свою физiономiю или нищенскимъ костюмомъ повредить своей наружности, а можно держать пари какое угодно, что на месте г-жи Бiанки, г-жа Леонова не решилась бы явиться передъ публикой въ томъ рубище, въ которомъ 'является наша примадонна во второмъ акте 'Юдифи' - и также, что еслибы г-жа Леонова удержала за собою роль 'Авры', то никакъ не гримировалась бы старой жидовкой, a непременно постаралась бы превзойти 'Юдифь' хоть великолепiемъ покрывала, являясь съ нею въ станъ Олоферна... Не думайте чтобы я это говорилъ остроумiя ради; понятiя объ искустве нашихъ театральныхъ принцесъ вообще довольно странны, и немногiя изъ нихъ, играя напримеръ роль русской бабы, разстанутся съ кринолиномъ. Но это въ сторону. Г-жа Леонова, отказываясь за несколько дней до представленiя отъ роли 'Авры', думала вероятно, что опера погибла. Да и въ самомъ деле, положенiе композитора и капельмейстера было въ высшей степени затруднительнымъ. Ведь сыграть роль 'Авры' вовсе не то что арiйки две-три разучить. Авра повидимому выдвигается рельефно только въ одинъ моментъ драмы, именно когда по просьбе Юдифи поетъ победную песнь Израиля о Яили... но Авра - всюду въ последующихъ актахъ оттеняетъ такъ сказать грандiозно прекрасную фигуру 'Юдифи'. Съ одной стороны стушовываться, а съ другой - играть, играть постоянно должна въ этой роли артистка. Къ удивленiю всехъ - артистка на Авру явилась въ г-же Латышевой... Вотъ ужь: ou la vertu va-t'-elle se nicher?
Меня опять таки упрекали и упрекаютъ - даже близкiе мне люди (впрочемъ, немножко 'гастрономы' въ искустве) за то, что я неумеренно яко бы хвалилъ г-жу Латышеву. Но дело въ томъ, что на моей стороне - фактъ, т. е. масса, постоянно восторженно вызывающая г-жу Латышеву после втораго акта вместе съ г-жей Бiанки, которая въ этомъ акте доходила иногда до высоко-поэтическаго просветленiя. Нy, разъ вызвали - другой вызвали - положимъ, это - случайность, но постоянно, милые мои гастрономы, изредка, крайне изредка удостоивающiе посетить русскiй театръ: постоянно! поверьте въ этомъ на слово - мне демократу въ искустве, для котораго русскiй театръ есть часть его культа и который изо-всехъ представленiй 'Юдифи' напримеръ, пропустилъ всего только три, да и то потому, что былъ боленъ. Не меньше васъ знаю я господа, что голосовыя средства г-жи Латышевой - очень не богаты, (говоря вежливо) что звуки ея голоса не то что вуалированы, а подчасъ непрiятно - сиплы... но каковъ же смыслъ музыкальный и какова любовь къ делу у столь скудно-одаренной артистки?.. Ведь одной энергiей, одной силой души поетъ она великолепный гимнъ о Яили - и эта энергiя, эта сила души глубоко проникаютъ массу, делаютъ ей доступною музыкальную красоту гимна - воплощаютъ мысль маэстро. Вы скажете можетъ быть, что я и масса увлечены здесь красотою созданiя?.. Не менее победнаго гимна Авры замечательна въ своемъ роде - индiйская песня евнуха Вагоа: тамъ и Гангесъ слышимо катитъ свои величавые волны и месяцъ видимо серебритъ струи - да ведь мертвитъ же эту музыкальную прелесть г. Булаховъ... Всю энергiю, весь смыслъ своей артистической натуры положила въ личность Авры г-жа Латышева, - и масса, которая великодушнее васъ, мои милые гастрономы, оценила артистическiй подвигъ, темъ более, что та Авра, которая нужна въ драме Серова достаточно рельефно и достаточно поэтично отражалась и въ игре и въ пенiи артистки.
Исторiя съ 'Аврой' была только началомъ скандальчиковъ театральныхъ по поводу нашего mezzo soprano. Давно уже носились слухи, что - говоря высокимъ слогомъ - 'въ недрахъ' театральнаго училища скрывается контральто съ самымъ симпатическимъ голосомъ. Контральто! искомый иксъ для нашей оперы! Контральто! стало быть нетъ надобности нарушать тональность въ операхъ Глинки, т. е. транспонировать партiи Вани и Ратмира, какъ делалось это для нашего 'mezzo soprano' - стало быть то что составляетъ пока наше драгоценнейшее музыкальное достоянiе, - оперы Глинки, - могутъ быть исполняемы такъ какъ задумалъ ихъ генiальный маэстро и какъ они не исполнялись со временъ незабвенной Петровой-Воробьевой... Кажется, простейшею вещью со стороны всехъ любителей и сторонниковъ родного искуства - было бы порадоваться появленiю контральто и принять какъ следуетъ новую артистку, если она действительно контральто и действительно артистка. Такъ выходитъ по простому здравому смыслу и таковому же чувству, но не такъ выходитъ по тому особенному строю нашей жизни, который сложился въ последнiе годы. На протесте ужь оченно мы помешались - за кого и за что, противъ кого и противъ чего мы не протестовали?.. И за нахальство лихачей извощиковъ Невскаго проспекта и противъ невиннаго обычая срезывать въ семикъ и 'Троицынъ день' ни на что негодныя березки - обычая вреднаго яко бы лесоводству! До всего, я вамъ скажу, доходили! Принципъ - совершенно понятенъ, имеетъ свою историческую законность, но последствiя принципа, практическiя его приложенiя, доходили у насъ, надобно, намъ чести приписать, до нелепостей, равныхъ въ некоторомъ роде кололацамъ Ивана Яковлевича.
разумеется изъ сторонниковъ контральто...
Теперь - театральный скандальчикъ отошолъ уже въ область истории - и о немъ можно разсказать съ полнымъ знанiемъ пружинъ и притомъ sine irà et studio, съ самымъ спокойнымъ отношенiемъ къ предмету. Надобно сказать прежде всего, что наша mezzo soprano погорячилась и предложила дирекцiи для новой ангажировки такiя условiя, которыхъ дирекцiя принять не могла - между прочимъ что-то въ роде восьмидесяти обезпеченныхъ представленiй (это на счетъ 'разовыхъ' значитъ) - такъ что прими дирекцiя эти условiя, мы имели бы несказанное удовольствiе видеть только такiя оперы, въ которыхъ участвуетъ наша mezzo soprano. Дирекцiя разумеется отказала - темъ более, что имела и такъ уже въ виду заменить въ некоторыхъ роляхъ mezzo soprano контральтомъ. Поднялись вопли. Сторонники mezzo soprano были трехъ родовъ: поклонники ея таланта т. е. спецiалисты по части цыганскаго жанра; нацiоналисты особаго рода - именно представители той нацiональности, которой, - играй только артистъ или артистка въ 'Москале Чаривнике' или въ 'Казаке Запорожце' (ведь они и на эту штуку въ серьезъ смотрятъ!), - такъ ужъ это патентъ на генiальность - и наконецъ просто поборники протеста для протеста. Причины - по которымъ работала первая, весьма немногочисленная категорiя, категорiя поклонниковъ цыганскаго жанра - заключались въ ихъ понятiяхъ объ искустве; вторую категорiю г-жа Леонова прельстила темъ, что играла и играетъ постоянно и довольно недурно 'Теняну' въ Москале - и 'Оксану' въ 'Казаке' съ хохлацкимъ, хоть и ломаннымъ произношенiемъ - какъ же дескать, наша-то - и намъ за нее не постоять? Третья категорiя уверяла себя, что г-жа Леонова - жертва существующаго порядка и что новое контральто 'импонируется' публике дирекцiей - ну, значитъ, и катай во вся!
Такова была подготовка дела, когда на афише объявлена была 'Жизнь за Царя' съ новымъ Ваней - г-жею Шредеръ. Не смотря на все усилiя партiи, партiю одолело верное чувство нашей умной и безпристрастной массы, которая сразу же поняла, что передъ ней одна изъ очень немногихъ 'урожденныхъ' артистокъ - ибо г-жа Шредеръ явилась не только певицей, но артисткой сценической, совершенно готовой, - явилась съ робостью впервые выступающаго таланта, но вместе и съ непосредственною, тайною верою таланта въ его силы. Ее не смутили постыдныя шиканья партiи, по крайней мере не смутили на столько чтобы она, забыла созданiе лица: лицо вышло - поэтическое, прелестное лицо, и массу она завоевала, какъ симпатическими звуками своего хотя еще молодого, но чистаго контральта, такъ и артистичностью созданiя роли. И въ самомъ деле было нечто столь обаятельное въ этомъ еще не сложившемся - то серебряномъ, то вiолончельномъ тембре голоса, - нечто столь наивно-грацiозное и вместе благородное въ концепцiи представляемой личности, что противустоять этому было въ высшей степени трудно. Я думаю даже, къ чести человеческаго чутья и чувства, что многiе изъ поборниковъ протеста для протеста сдались въ этотъ разъ, и что многiе изъ любителей цыганскаго жанра усумнились - по крайней мере въ абсолютно-единомъ значенiи ихъ любимаго рода. Это было 'чистое' пенiе, свежее, благоухающее, почти что безъискуственное, хотя уже достаточно выработанное для того, чтобы служить выраженiемъ одной изъ самыхъ поэтическихъ музыкальныхъ мыслей. Къ чести молодой артистки надобно заметить еще то, что она не пренебрегла и внешностью созданiя роли: кроме прекрасной гримировки, она первая имела смелость надеть овчинный тулупъ - отъ чего разумеется вдвое смешнее представились окружающiе ее пейзанскiе костюмы, потомучто ведь до сихъ поръ еще у насъ не поняли до какой степени неприлично обставлять великое народное произведенiе: ведь и Антонида даже пейзанка, и Сусанинъ - недостаточно мужикъ по костюму... а объ остальныхъ т. е. о хористахъ и хористкахъ и говорить нечего: это - верхъ неприличiя... Въ г-же Шредеръ даже и на то стало такта, чтобы почувствовать неприличiе пейзанства въ великомъ нацiональномъ произведенiи искуства.
Съ этой минуты т. е. съ минуты перваго появленiя своего на сцену, г-жа Шредеръ завоевала массу.
Между темъ mezzo soprano предложила дирекцiи более резонныя, что называется, условiя и была разумеется принята, ибо въ настоящее время, когда дирекцiя обратила серьезное вниманiе на нацiональную оперу, у нее повидимому обратилось въ правило - и вновь принимать и удерживать все сколько-нибудь замечательное. Оно такъ и следуетъ. Удержать г-жу Леонову дирекцiя была должна какъ изъ уваженiя къ части публики, такъ и потому, что талантъ - жанръ - все же таки талантъ, а всякому действительному таланту следуетъ
И прекрасно бы кажется. Протестантамъ следовало бы угомониться, ярымъ сторонникамъ mezzo soprano прекратить неблагопристойныя и падавшiя на ихъ же голову выходки. Дело предоставлялось общему вкусу и общему разуменiю. 'Жизнь за Царя' шла поочередно съ двумя Ванями (г-жа Шредеръ и г-жа Леонова) и съ двумя Антонидами (г-жа Платонова и г-жа Булахова). Правда, что театръ былъ всегда биткомъ набитъ въ представленiя съ г-жею Шредеръ и замечательно пустъ въ представленiя съ г-жею Леоновой - но ведь ужъ тутъ ни г-жа Шредеръ, 'импонированная' публике дирекцiей, ни дирекцiя 'импонировавшая' г-жу Шредеръ публике нисколько не были виноваты. Тутъ уже всевластно действовали общее разуменiе и общiй вкусъ. И темъ не менее враждебныя действiя 'опозицiи' не прекращались. Было одно представленiе, когда г-жа Шредеръ была совсемъ не въ голосе - и благодаря 'благородству' опозицiи чуть не потерпела совершеннаго фiаско - да масса, честная и умная масса выручила. Надобно было видеть все злорадство партiи, когда въ бенефисе О. А. Петрова - г-жа Шредеръ сфальшивила въ адски трудномъ финале 1-го акта 'Руслана'! - чтобы восчувствовать глубочайшее омерзенiе къ современнымъ проявленiямъ нашего протеста или лучше сказать, чтобы еще больше ядовитой горечи прибавилось къ тому омерзенiю, которое чувствуешь постоянно къ непрерывнымъ проявленiямъ его въ 'Искре' и иныхъ органахъ современной словесности Россiйской.
Долгъ историка заставляетъ меня занести въ эту летопись имя знаменитаго критика, отличавшагося въ этой достойной борьбе. Критикъ 'Сынъ Отечества' г. М. Рапапортъ, съ умилительнымъ усердiемъ ратовалъ за mezzo soprano противъ новаго контральто, т. е. другими словами говоря, ратовалъ за постоянную порчу оперы Глинки, за искаженiе партiи Вани - транспонировкой.
она была прелестна въ роли 'Нанси' - обнаружились вместе съ достоинствами новаго контральто и его недостатки, т. е. въ сущности одинъ недостатокъ, молодость. Симпатическiй голосъ г-жи Шредеръ еще не сложился, не прiобрелъ надлежащаго волюма, не окрепъ. Театръ долженъ беречь молодую певицу - выпускать ее на сцену не часто до поры ея полнаго развитiя. И кажется это обстоятельство вполне понято. На подмогу къ г-же Шредеръ явилась недавно дебютировавшая въ 'Линде' въ роли 'Пьеротто' г-жа Силуянова, контральто гораздо более сильное и сложившееся, но несравненно менее симпатическое чемъ г-жа Шредеръ. Г-жа Силуянова принята была превосходно публикой и, по всей вероятности, будетъ ангажирована. Такимъ образомъ въ опере нашей два контральто: одно, такъ сказать, праздничное, другое - будничное. Чтобы кончить съ 'прекраснымъ поломъ' (галантерейное, чортъ возьми, обхожденiе!) нашей оперной труппы - я долженъ сказать несколько словъ о трехъ новыхъ певицахъ, ангажированныхъ въ этотъ годъ: г-же Платоновой, г-же Прохоровой и г-же Михайловской. Начну съ последней, потомучто это - чистое золото въ отношенiи къ голосу, золото и по тембру, и по регистру, и по чистоте, и по звучности тона - но еще более золото по врожденному музыкальному смыслу и по врожденной же артистичности. Она являлась только въ двухъ операхъ, въ 'Цыганке' и въ 'Донъ-Жуане' (Церлина) - и въ обеихъ имела успехъ блистательный. Въ 'Церлине', говорятъ, она была очаровательна и какъ певица, и какъ актриса, чему я охотно верю, видевши ее въ 'Цыганке'. Г-же Михайловской кажется суждено сделаться представительницей грацiозныхъ типовъ въ музыкальныхъ драмахъ. Г-жа Платонова - прежде всего певица въ высшей степени добросовестная, отчетливая какъ серинетка, ибо, право, я не нахожу лучшаго сравненiя и нисколько не въ обиду его употребляю; певица съ средними въ отношенiи къ тембру и регистру голоса средствами, grande utilité въ самомъ лучшемъ смысле этого слова... но, сколько можно судить, до сихъ поръ чисто певица, а не певица-актриса, какъ г-жи: Бiанки, Шредеръ и Михайловская - которыя все три именно 'урожденныя' драматическiя певицы. - Что касается до г-жи , то о ней можно сказать одно только, что ея обширнымъ средствамъ вредятъ какая-то жосткость тембра, деревянность манеры и совершенно ложная, не драматическая метода пенiя. Она тоже певица, а не певица-актриса.
Прежде чемъ изъ моей исходной и, кажется, правильно выбранной точки, 'Юдифи' перейти къ исторiи о нашихъ тенорахъ, я считаю нужнымъ изложить вкратце мое 'profession de foi' въ отношенiи къ оперному делу.
Это 'profession de foi' впрочемъ очень просто. И въ этомъ отношенiи я такой же демократъ какъ во всехъ другихъ. Какъ демократъ - я разумеется Вагнеристъ, ибо принципъ, что опера есть драма, принципъ, котораго Вагнеръ является высшимъ и притомъ чистейшимъ представителемъ въ наше время, - принципъ вполне демократическiй, устраняющiй наслажденiя дилетантскiя и дающiй наслажденiя массамъ.
Но - до техъ крайностей Вагнеризма, отъ которыхъ самъ великiй мастеръ давно уже отказался, и которые остались теперь на долю только его последователямъ заднимъ числомъ, имеющимъ вообще привычку подбирать соръ за учителями, - я никогда не доходилъ и, по всей вероятности, не дойду, хоть бы великiй мастеръ написалъ еще что либо более высшее чемъ 'Полетъ Валкирiй'.
выразить 'Быть или не быть' Гамлета или мечтанiя Бальзаминова о томъ: нельзя ли на двухъ разомъ жениться... какъ будто не равносильно музыке и не имеетъ права на отдельное, самобытное существованiе - последнее свиданiе Ромео и Джульетты, - разговоръ Лоренцо и Джессики 'въ такую ночь... ' и проч.
Поднимаю этотъ вопросъ въ моей статье между множествомъ другихъ вопросовъ, отъ которыхъ право не знаю куда деваться, потому собственно, что 'Вагнеризмъ' въ его 'законныхъ' требованiяхъ, Вагнеризмъ безъ его дикихъ крайностей - не только носится въ воздухе, но положительно ужь заселъ въ немъ. Когда вамъ, среди даже хорошихъ музыкально-драматическихъ вещей, попадаются вдругъ условныя пошлости, обычная реторика, вамъ, - что угодно готовъ прозакладывать, - невольно становится неловко или смешно - какъ смешно до нельзя стало мне разъ въ представленiи очень хорошей и очень драматической вещи, 'Жидовки' Галеви, когда въ конце IV акта принцеса и Рахиль подъ весьма шикарный мотивъ галопа выражаютъ дуэтомъ трагическiя чувства... Такъ вотъ и видишь, что все это умерло, прошло, можетъ быть, давно прошло, еще
Со славой красныхъ каблуковъ
И величавыхъ париковъ..
Слушая даже великiя созданiя мастеровъ былого времени, кроме конечно глухого гиганта, опередившаго свое время на целый векъ, - досадуешь часто до бешенства на те реторическiя путы, которыя ихъ сковывали, какъ чистая поистине 'великаго' Корнеля и поистине поэтическаго Расина, бесишься на три единства, приличiя и прочую ветошь. Отчего у величайшаго изъ художниковъ бывалаго времени, у художника, явно призваннаго творить музыкальныя личности, у Моцарта, создавшаго Донну-Анну - его демоническiй Жуанъ, несомненно носившiйся въ его воображенiи, слышенъ какъ таковой, какъ личность, только въ оркестре, а самъ поетъ, съ позволенiя сказать, величайшiя пошлости?... Ведь былъ же однако въ ту же эпоху сухой и строгiй, но грандiознейшiй мастеръ Глюкъ, который стремился, избегая пошлостей, къ суровой, хотя чисто-дiалектической трагедiи, т. е. къ трагедiи страстей, а не лицъ... Бетховенъ не былъ по натуре своей пантеистической - способенъ къ драме. Я помню, въ , я въ первый разъ услыхалъ добросовестно исполненнаго Фиделiо - и до изумительной ясности это добросовестное выполненiе разъясняло мне непосредственный, прирожденный пантеизмъ музыкальнаго Гёте. Голосъ человеческiй - для этого всевластнаго чародея, съ которымъ говоритъ вся природа и который слышитъ все ея звуки отъ рева бури до стука кузнечика въ траве - не более какъ одинъ изъ этихъ звуковъ природы, и потому самому - не более какъ одинъ изъ инструментовъ оркестра. Онъ не царитъ надъ оркестромъ какъ личность: самая драма Бетховена не борьба и торжество личности, а борьба отвлеченныхъ идей, торжество правды и верности надъ коварствомъ и зломъ. Стонъ ли Флорестана въ тюрьме, стонъ ли моря, скованнаго оплотами земли, ему въ сущности все равно.
Вагнеръ, въ отношенiи къ музыке вообще, разумеется есть последствiе самое прямое и разумное Бетховена, изъ чего конечно, никакъ не следуетъ, чтобы онъ былъ ниже его по генiю. Но Вагнеръ, кроме того, творецъ музыкальной драмы въ ея высшемъ значенiи, самый чистый изъ ея современныхъ представителей, притомъ творецъ драмы трагической, par excellence...
Потому: драма комическая, или лучше сказать, драма кипенiя крови, искрящаяся, разсыпающаяся блестками - такъ же изъ самой жизни вышедшая и снова въ жизнь вошедшая, то страстная, то шутовская, имела въ нашемъ столетiи представителемъ одного изъ величайшихъ и вместе ленивейшихъ генiевъ, Россини. Эта драма, какъ и вообще опера Италiи, родилась вполне органически. Какъ только повезли меня гондолеры вместе съ другими путешественниками отъ таможни Венецiи къ albergo di LunЙ, и какъ только начали гондолеры пересыпаться другъ съ другомъ въ какой-то темпъ своими гортанными звуками, я тотчасъ же самымъ яснымъ образомъ понялъ органическое происхожденiе итальянскаго речитатива. А потомъ, когда каждый изъ гитаристовъ, которыхъ такъ много бродитъ въ Венецiи подъ окнами отелей, каждый непременно представлялъ Фигаро и пелъ не то искаженiе, не то демократическое видоизмененiе Россинiевской музыки - органичность этой музыкальной струи изъ народа вытекающей и въ народъ опять возвратившейся, опять-таки до наглядности стала мне очевидна. И повторялъ я дивные стихи Пушкина:
Тамъ упоительный Россини,
Не внемля критике суровой,
Онъ вечно тотъ же, вечно новый,
Онъ звуки льетъ, они кипятъ и проч.
Die Citronen blЯhn
Im dunkeln Laub die goldorangen glЯhn
органичность элегiи Беллини, мелодраму Доницетти, даже страстность пополамъ съ шумихой, все-таки, генiальнаго маэстро Верди, къ которому, въезжая въ Италiю, я чувствовалъ нечто въ роде антипатiи, и съ которымъ... увы! даже чуть что не въ самыхъ кражахъ его, помирился я отъ всей души, выезжая изъ милаго града Флоренска.
Все это говорилъ я на тотъ конецъ, чтобы читатели поняли, въ какомъ смысле я 'Вагнеристъ' и не пугались этого имени, съ которымъ для большей части изъ нихъ связанъ и призракъ der Zukunft-Musik и презренiе ко всякой другой музыке, кроме Вагнера. Начать съ того, что и Вагнеръ-то самъ вовсе не Zukunft-Musik, а самая настоящая музыка настоящаго, какъ могли достаточно убедиться все, слышавшiе здесь его концерты - а потомъ, вовсе онъ не такъ лишенъ мелодiи, какъ это желаютъ представить его благопрiятели. Благороднее, чище мелодiи въ песни Эльзы (Lohengrin) - задушевно-поэтичнее песни къ 'Вечерней звезде' (Тангейзеръ), наивнее и смелее песни Зигфрида прикованьи меча трудно себе что либо представить. А что онъ массами оркестра владеетъ какъ никто, что онъ тутъ какъ чародей проникъ въ неведомыя до него тайны инструментовъ, что онъ съ другой стороны все голоса природы какъ Бетховенъ подслушалъ, что море шумитъ и стонетъ у него въ увертюре 'Моряка-скитальца' - и священная чаша Грааль видимо schwebt, паритъ у него въ воздухе въ интродукцiи Лоэнгрина... такъ это точно, и опять же таки это не Zukunft-Musik, потомучто наглядно совершается передъ нами въ настоящемъ. Совершается даже еще нечто более странное: воздушный полетъ Валкирiй - и даже еще нечто более странное, более мудреное, а именно: наглядно и слышимо грудь человеческую волнуетъ, колышетъ, терзаетъ до истязанiй и наконецъ разрываетъ окончательно чувство глубокой, сосредоточенной, всевластной и исключительной страсти (интродукцiя къ Тристану и Изольде)... Ну, да ведь ужь съ этимъ ничего не поделаешь. На то онъ - генiй.
формами - безъ содержанiя. Чтобы добыть содержанiе, ему надобно сделаться немцемъ, т. е. впасть въ кухонный прозаизмъ немецкаго народнаго мотива - а немцемъ, по генiальности своей и весьма понятному чувству гадливости, онъ сделаться не желаетъ. Довольно того, что Бетховенъ временами становился истымъ фламандцемъ въ музыке - что, впрочемъ, еще несравненно простительнее, чемъ быть въ ней немцемъ - и основалъ напримеръ allegro пасторальной симфонiи, со всеми его музыкальными чудесами на всепошлейшемъ плясовомъ мотиве...
И съ другой стороны, не на столько я вагнеристъ, чтобы ничего не видать и не слыхать, кроме Вагнера. Я вечно живого и вечно юнаго, искристаго, по натуре вполне драматическаго Обера ужасно люблю (кроме ужь итальянцевъ); я наконецъ... о ужасъ!... я къ лукавому Iудею ужасную страсть имею... Да! - и въ этомъ, несмотря на всю мою любовь и уваженiе къ Серову - я решительно часто расхожусь съ нимъ... я люблю эту, хоть и попорченную, хоть и предательски фальшивую, до ерничества развратившуюся въ придумываванiи эфектовъ - но все-таки генiальную силу, вызвавшую изъ пропастей ада мрачную фигуру Бертрама и какъ-то вместе съ темъ стащившую съ облаковъ светлый образъ Алисы, угадывающую музыкально и непотребство адскихъ оргiй (valse inférnale и разные tentation) и вместе проникающуюся такимъ глубоко-католическимъ вдохновенiемъ, что вследъ за звуками: malheureux ou coupables - въ воображенiи встаютъ мрачные готическiе соборы, летящiе вверхъ своими стрелами... Я люблю до страсти почти каждый звукъ въ Роберте, безъ исключенiя даже сцены 'ненужнаго скандала', какъ зоветъ ее остроумно Серовъ - т. е. сцены прихода Роберта къ Изабелле съ волшебною ветвiю... Менее уже конечно - но все-таки люблю я Гугенотовъ - въ особенности встречу Марселя съ Валентиною (Qui vo la?) и сцену Валентины и Рауля (Le temps s'en vole). Еще менее люблю я Профета, потому что тутъ ужь действительно на каждомъ шагу фальшь вопiющая - а все-таки люблю въ немъ до страсти сцену передъ приступомъ и гимнъ Профета... Однимъ словомъ, лукавый Iудей составляетъ въ некоторомъ роде мою пасiю, выходящую отчасти изъ пределовъ того profession de foi музыкально-драматическаго, которое я имелъ честь изложить передъ моими читателями.
Въ конце концовъ дело все въ томъ, что 'вагнеризмъ' - безъ его крайностей, въ которыхъ все-таки виноватъ не великiй учитель, а servum pecus раболепныхъ учениковъ - есть 'слово' настоящей минуты въ музыкальномъ отношенiи вообще и въ музыкально-драматическомъ въ особенности. Отъ него не уйдешь никуда - и еслибы человекъ, подразумевается одаренный поэтическимъ и музыкальнымъ смысломъ, нарочно поставилъ себе задачею избегать вагнеризма, вагнеризмъ, какъ неотвязный белый медведь, все-таки стоялъ бы передъ нимъ какъ неотразимый логическiй и историческiй постулатъ искуства. Вагнеризмъ предчувствовался и къ нему все вело. Нашъ великiй Глинка, въ IV-мъ акте 'Жизни за Царя' - акте, который между прочимъ имъ самимъ придуманъ и почти исполненъ даже какъ либретто - уже безсознательно вагнеристъ. Мейерберъ во множестве случаевъ - вагнеристъ и едва ли безсознательный. Серовъ, - не смотря на то, что и концепцiя и даже прозрачная фактура его великолепнаго созданiя - менее всего похожа на Вагнера - вагнеристъ по своимъ требованiямъ отъ музыкальной драмы, преимущественно по требованiямъ отрицательнымъ т. е. по совершенному отсутствiю всего условнаго, реторическаго въ своей музыкальной драме. Но Серовъ имеетъ передъ Вагнеромъ ту выгоду, то великое счастье, что у него при богатстве формъ есть подъ руками фондъ, музыкальное содержанiе, что онъ родился въ среде славянскаго племени, столько же музыкальнаго, какъ племя итальянское. Всякому уже ясно теперь, что Юдифь основана на богатыхъ и разнообразныхъ мелодiяхъ, но что мелодiи эти развиты только въ той степени и мере, въ какой это нужно для музыкальной драмы. Мелодическое начало, еще ярче выступитъ въ 'Рогнеде' - выступитъ можетъ быть даже съ некоторымъ преобладанiемъ, ибо драма совершается на славянской почве - хотя именно только этимъ, а никакъ не уступкою какой-либо - это преобладанiе объясняется.
Вагнеризмъ наложилъ свои требованiя и на сценическое выполненiе музыкальныхъ драмъ. Время 'соловьиныхъ горлышекъ' развитыхъ до nec plus ultra, время фiоритуръ и прочаго - прошло, какъ прошло же время певцовъ-кастратовъ. Рубини былъ можетъ быть последнiй певецъ виртуозъ - да и онъ уже переходилъ въ драму.
А вотъ, между прочимъ, - чемъ въ особенности увлекалъ этотъ, несомненно величайшiй певецъ нашего столетiя и людей, одаренныхъ истиннымъ поэтическимъ и музыкальнымъ чутьемъ и массу?.. Ведь не 'соловьинымъ горлышкомъ', не фiоритурами и прочими премудростями, которыя достойно ценятся (наравне съ омарами и устрицами) только гастрономами? Мы напримеръ здесь слышали его уже съ сильно-тронувшимся голосомъ, но какое 'соловьиное горлышко' и какой Ut-dièze заменятъ намъ этого поэтически-мрачнаго Эдгара, этого страшнаго Отелло?.. Не 'соловьинымъ горлышкомъ' пелось 'maledetta sia l'instante' - а внутреннею, трагическою силою артистической души - и наравне съ лучшими Мочаловскими минутами хранится впечатленiе отъ maledetta - душою каждаго, кто это слышалъ. Далеко Ut дiэзамъ до чего нибудь подобнаго!
последнее время и породившая столько скандаловъ, отъ потеряннаго на дороге изъ Италiи Ut дiэза г. Кравцова, до сомнительнаго Ut дiэза г. Никольскаго и несомненно-пискливаго Ut дiэза г. Васильева 2-го - наглядное оправданiе этого принципа. Крайности сходятся. Масса въ своихъ простодушныхъ требованiяхъ силы и энергiи, сошлась на утъ-дiэзе съ дилентатизмомъ. Потому въ сущности ut-дiэзы - прямое последствiе гастрономическихъ требованiй. Надоели устрицы - подавай пауковъ... Обычный регистръ тенороваго голоса - развитъ былъ великимъ Рубини уже до крайнихъ пределовъ совершенства. Ну, подавай что нибудь почуднее. И точно, явился певецъ съ утъ-дiэзомъ, хоть разумеется выработаннымъ, но въ основахъ-то - даннымъ действительно самою природою, какъ редкость, какъ исключенiе, какъ чудо. Но дилетанты или - что все равно - гастрономы, чрезмерно прожорливы - во чтобы то ни стало, подавай имъ этого новаго блюда, которое только одно уже можетъ удовлетворить ихъ пресыщенному вкусу. А массе - понравилась какъ всегда - сила, энергiя человеческаго голоса, выразившаяся въ этой, действительно въ высшей степени замечательной редкости природы. Вотъ и пошли, одинъ за другимъ являться и проваливаться позорно утъ-дiэзы на нашей сцене!
Хотя по поводу утъ-дiэзовъ я и пришолъ въ достаточно скандальное настроенiе духа - но однако исторiи о скандалахъ по поводу утъ-дiэзовъ, какъ не принадлежащей къ этому сезону, я поднимать не стану - а прямо перейду къ нашимъ тенорамъ.
Считается у насъ ихъ кажется человекъ восемь, не то девять, показываются же на сцене преимущественно трое, изредка является четвертый - евнухъ Вагоа или герцогъ въ Фанелле, въ какомъ нибудь 'казаке запорожце' выпрыгнетъ пятый, выпустятъ въ случае болезни primo tenore di forza, - шестого - и 'срежется', говоря студенческимъ языкомъ, этотъ шестой безобразнейшимъ образомъ - и скроется вместе съ пятымъ и остальными двумя или тремя 'во мракъ забвенiя'... Теноровъ восемь или девять, а нетъ, въ томъ случае, когда идетъ серьезная опера, въ роде 'Юдифи', 'Гугенотовъ', 'Фенеллы', 'Жидовки' - и когда вдругъ заболелъ primo tenore di forza - решительно некому. Тогда - одно спасенiе: 'Жизнь за Царя' или всемъ надоевшая опера Флотова (детскаго опернаго композитора) Страделла. Нынешнiй годъ только, благодаря появленiю г. Коммисаржевскаго, обычный репертуаръ несколько разнообразился 'Лукрецiй' - въ которой между прочимъ весьма плоха наша, ужъ вовсе не итальянская примадона, г-жа Бiанки и къ ужасу всехъ роль Орсини выполняетъ г-жа Леонова; разнообразился Фавориткой', где напротивъ къ удовольствiю всехъ она является въ Леоноре - да 'Мартой', которую пора бы ужь сдать на детскiе театры.
Что жь это за странность такая? А страннаго ничего нетъ. Дело очень простое. У насъ въ сущности есть только: 1) одинъ певецъ-актеръ и можно сказать высокiй певецъ-актеръ, истинный, честный художникъ, съ хромающими къ сожаленiю верхними нотами голоса. 2) Золотой тембръ голоса, крылосный певецъ, котораго почти ни въ одной роли выпустить нельзя безъ того, чтобъ онъ, какъ певецъ-актеръ не произвелъ смеха, не говорю ужъ игрою, но самыми интонацiями пенiя, потому что онъ поетъ всегда слова, а не роль. 3) Голосокъ, достаточно, хоть въ высшей степени односторонне развитый, съ прекрасною сценическою наружностью и съ задатками певца-актера - но страдающiй односторонностью манеры (вечное mezzo voce или насильственный крикъ - и только), испорченный манерностью и приторнымъ нежничаньемъ и вообще пришедшiйся какъ-то намъ не ко двору - ибо чисто итальянскiя оперы у насъ идти не могутъ, а детскiя оперы всемъ ужь намозолили уши. 4) Ожиревшiй (это я говорю не въ буквальномъ конечно, а въ метафорическомъ смысле,) - довольно хорошiй теноръ, который 'мертвъ' везде кроме роли Торопки въ 'Аскольдовой могиле', но который, еслибы 'ожилъ', былъ бы весьма полезнымъ членомъ какой угодно оперной труппы. Вотъ и все. Остальное, какъ я вамъ сказалъ, внезапно выскочитъ изъ тьмы на светъ, пропоетъ казацкую песню или нафальшивитъ на сколько силъ хватитъ въ роли 'Ахiора' въ 'Юдифи', да и скроется въ мракъ.
него и хромаютъ верхнiя ноты голоса. Да ведь - не будь этого органическаго недостатка - онъ былъ бы несомненно одинъ изъ первыхъ певцовъ Европы. Ведь даже съ этимъ недостаткомъ, онъ все-таки въ высокой степени замечательное и отрадное артистическое явленiе.
Фактъ тотъ, что решительно не кемъ заменить г. Сетова; да, когда видишь его въ истинно-художественно созданныхъ имъ роляхъ Элеазара (Жидовка), Мазаньелло Рауля (Гугеноты), такъ до того поддашься невольному обаянiю мастерского созданiя, что совершенно не понимаешь надобности этой замены, не понимаешь вместе съ массой, восторженно вызывающей своего любимца, приветствующей его нередко у театральнаго подъезда своими криками на прощаньи... Потому: иное дело масса, иное дело партiи. Той или другой партiи - хотелось бы выдвинуть то г. Никольскаго, то г. Коммисаржевскаго, то наконецъ даже г. Васильева 2, на место primo tenore di forza - и, оставляя въ стороне и энергiю пенiя г. Сетова и артистическое созданiе имъ ролей, они толкуютъ только о его верхнихъ нотахъ, какъ будто только что и слышны у него въ пенiи эти верхнiя ноты; о другихъ его же полныхъ, звучныхъ, могучихъ нотахъ, обусловливающихъ даже возможность перехода въ баритонъ, à la Грацiани (чтобы г. Сетову попробовать?) они умалчиваютъ. Но доходитъ дело до факта - и идолы партiй, или какъ г. Коммисаржевскiй сами ограничиваются известнымъ жанромъ, или какъ г. Никольскiй берутся не за Элеазара и Рауля, а за Торопку - и портятъ инстинктивно-генiально созданную Верстовскимъ личность, или какъ г. Васильевъ 2-й производятъ несказанную кутерьму въ оркестре и въ хорахъ своимъ появленiемъ въ 'Архiоре'. Г. Сетовъ виноватъ передъ партiями только темъ, что онъ у насъ единственный (за исключенiемъ г. Коммисаржевскаго) певецъ - актеръ съ настоящимъ музыкальнымъ смысломъ, и Рихарду Вагнеру не къ кому было обратиться кроме него для выполненiя отрывковъ изъ Лоэнгрина и Нибелунговъ (песни Зигфрида при кованiи меча). Еще онъ виноватъ передъ ними темъ, что онъ пока единственный (это ужь безъ исключенiя и г. Коммисаржевскаго) у насъ певецъ для серьезныхъ оперъ немецкаго и даже французскаго стиля. Масса же инстинктивно очень хорошо понимаетъ что въ Элеазаре, Мазаньелло, Рауле, передъ ней является одинъ изъ весьма немногихъ сценическихъ художниковъ, способныхъ электризовать, потрясать и увлекать. Мазаньелло въ особенности - если можно сделать выборъ между тремя этими коронными ролями нашего primo-tenore di forza. Столько простоты и вместе благородства, столько трагизма и вполне итальянской rabbia положено имъ въ созданiе этого, одного изъ лучшихъ въ искустве, музыкально-поэтическаго образа; даже самая партiя такъ пришлась ему по голосу, что лучшаго Мазаньелло трудно себе вообразить... Но ведь, подумавши и вспомнивши, тоже скажешь объ Элеазаре - особенно въ сцене съ кардиналомъ и въ знаменитой арiи (Rachel, quand du seigneur...) совершенно оригинально имъ исполняемой, арiи, где у него слышны и неподдельныя слезы и неподдельный религiозный восторгъ; тоже скажешь и о Рауле, особенно въ сцене дуэли и въ сцене съ Валентиной, такъ что не о замене г. Сетова думаешь, когда его тутъ слышишь, а жалеешь напротивъ о томъ, что не даютъ Лючiю, въ которой онъ производилъ фуроръ (после Рубини!) - да , въ которомъ онъ истинно - обаятеленъ.
Кончивши исторiю о тенорахъ, я долженъ перейдти къ баритонамъ нашей оперы... но именно баритона-то у насъ и нетъ, кроме г. Гумбина, артиста съ музыкальнымъ смысломъ, но весьма не богато одареннаго средствами, да г. Соболева, не одареннаго кажется ни темъ ни другими. По части баритоновъ, положенiе нашей оперы очень прискорбно. Являлся было на вакансiю баритона г. Битжеичъ, но увы! изъ этого появленiя ничего не вышло, потому что совсемъ безъ голосу петь нельзя и это надобно бы кажется принять за математическую аксiому всемъ дебютирующимъ на оперной сцене господамъ и госпожамъ.
_____
серьезнаго дела было представленiе великаго произведенiя нацiональнаго художника. До техъ поръ, опера въ теченiе несколькихъ летъ росла, но росла какъ-то незаметно.
Во всякомъ случае пора ужь теперь, когда нацiональный театръ заявилъ съ некоторымъ блескомъ свое существованiе, отдать должную справедливость честнымъ усилiямъ техъ, кто его подымалъ. Не более какъ пять летъ тому назадъ русская опера была въ совершеннейшемъ забросе: о ней и думать забыли какъ о вовсе ненужной при существованiи итальянской оперы. Съ появленiемъ г. Сетова на русской сцене совпадаетъ новый фазисъ бытiя нашей оперы. И совпаденiе это - вовсе не случайность для того кому известны закулисныя пружины событiй. Много и честно работали г. Сетовъ и инспекторъ репертуара, чтобы поднять изъ заброса дорогую имъ нацiональную оперу. Поверятъ ли тому, что постановку 'Жидовки' - той самой Жидовки, которая давала и даетъ огромные сборы, г. Сетовъ предлагалъ обезпечить своимъ годовымъ жалованьемъ - и все-таки, едва, даже при содействiи самомъ горячемъ инспектора репертуара - добился этой постановки?... И такихъ фактовъ множество.
Какъ бы то ни было - дело пошло. Сделано уже многое, хотя многое остается еще сделать. Прежде всего, нужно сделать репертуаръ более разнообразнымъ, нужно возстановить многое хорошее старое: Руслана, Роберта, несколько комическихъ оперъ Обера и Герольда (Цампа, Пре-о клеръ) - нужно поставить много классическаго стараго заново: 'Оберона', 'Фиделiо', 'Свадьбу Фигаро', 'Волшебную Флейту', 'Эврiанту' - нужны наконецъ 'Морякъ-Скиталецъ', 'Тангейзеръ' и 'Лоэнгринъ' - даже 'Профетъ' нуженъ, даромъ что онъ идетъ у итальянцовъ. И нужно все это, да и можетъ быть при настоящихъ средствахъ нашей оперы исполнено. Потомъ...
Пошолъ я въ первое представленiе Фауста сцена свиданiя въ саду вся залитая луннымъ светомъ, а между темъ, жолчь кипела во мне невольно. Чтò думалъ я - кабы 'Юдифь' возвращающуюся съ головой Олоферна осветить утренней зарею, да залить луннымъ светомъ Катерину въ 'Грозе' когда она сходитъ въ оврагъ на свиданiе. Когда-то думалъ я - мы 'Минина' и 'Рогнеду' поставимъ? Вотъ что значило мое: 'потомъ' которымъ я кончаю заметки объ опере.
Я миную балетъ и балетную труппу - и это по двумъ причинамъ. Вопервыхъ, балетъ, какъ обособившiйся родъ сценическихъ представленiй, я плохо понимаю: притомъ же балетъ после генiальнаго въ своемъ роде Дидло - пошолъ не вверхъ а внизъ со степени пантомимной драмы упалъ на очень низенькую степень более или менее нелепой рамки для разныхъ плясокъ, и наконецъ въ последнемъ произведенiи г. Сенъ-Леона 'Ливанской Красавице' дошолъ до той крайней степени абсурда, после которой некуда уже идти дальше. Вовторыхъ, говорить о нашемъ балете, значитъ говорить о г-же Муравьевой, а говорить о г-же Муравьевой, значитъ писать лирическое стихотворенiе въ прозе, къ чему я мало наклоненъ въ настоящую минуту.
И такъ, я прямо, ex abrupto перехожу къ нашей драматической сцене.
_____
Увы! начавши за здравiе, я свожу за упокой. Представьте вы себе провинцiала, никогда не бывавшаго въ столице, но образованнаго литературно достаточнымъ образомъ. Есть ведь такiе экземпляры, редко, но бываютъ. Въ родномъ его захолустье, въ какомъ-нибудь изъ техъ городовъ, которыхъ, по народной поговорке, 'чортъ три года искалъ' - водился въ известное время года (зимою или во время ярманки - если таковая въ захолустье существуетъ), между прочими развлеченiями захолустной жизни, и театръ со всеми особенностями нашихъ провинцiальныхъ театровъ, т. е. двумя-тремя, а можетъ быть и больше даровитыми артистическими личностями обоихъ половъ, какихъ днемъ съ огнемъ поискать, и съ самыми скудными средствами сценической обстановки: съ труппою вообще, загнанною въ театръ съ разныхъ концовъ земли россiйской горькою необходимостью есть и преимущественно горькой потребностiю пить... съ непременнымъ 'драматистомъ' (въ провинцiи трагиками очень правильно зовутъ актеровъ играющихъ Типы, все равно какой типъ, положимъ Квазимодо или типъ Юсова) - драматистомъ - Ляпуновымъ, игрокомъ и проч., ревущимъ какъ быкъ и воспитавшимъ въ голосе жеребячье ржанiе, драматистомъ, который пьянъ всегда, но иногда уже пьянъ такъ эксцентрически, что можетъ побить антрепренера и даже скусить носъ изменяющей ему примадоне - наконецъ съ сальностью и грязью какого-нибудь сарая или лошадинаго манежа, отведеннаго 'подъ театръ' городовыми властями. И между темъ, две-три талантливыя личности какъ то такъ могли иногда воздействовать на сбродную труппу, что выдавались представленiя драмъ Островскаго, где провинцiалу моему сдавалось, что и правдою и жизнiю веетъ. Но провинцiалъ мой молодъ, онъ еще недоверяетъ своимъ впечатленiямъ: можетъ быть втайне же, онъ къ примадонне какой-нибудь воспылалъ страстiю, можетъ быть онъ даже близко знакомъ съ даровитыми артистическими личностями и втайне же былъ не разъ поражонъ ихъ дельнымъ взглядомъ на артистическое дело - но все это втайне. Своимъ впечатленiямъ онъ боится довериться. Въ захолустье къ нему проникаютъ наши газеты, въ которыхъ гг. Раппапортъ, В. Александровъ, Вильде и иные 'ценители и судьи' весьма чувствительно красоты нашихъ сценическихъ столичныхъ представленiй изображаютъ. Можетъ быть, онъ даже года три тому назадъ какой нибудь 'Русскiй Мiръ' выписывалъ и верилъ, бедняжка, на слово фёльетонисту, безцеремонно возводившему г. Бурдина въ великiе артисты - но во всякомъ случае, онъ несомненно веритъ въ то, что г. Самойловъ - Гаррикъ, благодаря статьямъ г. Раппапорта и разнымъ 'голосамъ' - и веритъ вместе съ г. В. Александровымъ, что единственная надежда русской сцены, после 'незабвенной' г-жи Снетковой 3-й, г-жа Александрова 1-я... Мало ли во что онъ веритъ, наивный и страстно любящiй искуство юноша. Играютъ ли въ грязномъ и жалкомъ сарае - положимъ, хоть 'Доходное Место' Островскаго - по мере силъ и въ высшей степени добросовестно - его знакомые артисты: будь трагически-типиченъ Вышневскiй, хоть на немъ и фракъ старый да и звезда бумажная; будь въ высшей степени проста и наивна Поленька, и будь даже онъ влюбленъ въ эту Поленьку, все-таки мой юноша думаетъ: кажется, это хорошо, кажется это даже очень хорошо - но каково же должно быть тамъ-то?.. Dahin, Dahin!
Положимъ, что на афише, которую потребовалъ онъ почти тотчасъ же по прiезде, въ техъ грязныхъ 'нумерахъ' близь железной дороги, въ которыхъ онъ непременно остановился зазванный или, лучше сказать, схваченный насильственно какой нибудь благочестивой старушенцiей, занимающейся въ этихъ нумерахъ промысломъ организованнаго грабежа - положимъ, я говорю на афише назначена, вместе конечно съ какимъ нибудь изделiемъ г. Устрялова или Потехина junioris, да съ 'Водевилемъ съ переодеваньемъ' - ну хоть 'Женитьба' Гоголя. Радъ мой провинцiалъ - увидитъ онъ наконецъ одно изъ произведенiй, которое немножко, впрочемъ по рутине, онъ привыкъ считать класическимъ. Смотритъ онъ афишу. 'Подколесинъ' - г. Шемаевъ... гм! что-то не слыхивалъДаже г. Раппапортъ о немъ не упоминаетъ... Кочкаревъ - г. Марковецкiй. Ну, этого хоть многiе и ругаютъ, но о немъ много говорятъ, должно быть актеръ замечательный! у кого нетъ враговъ и завистниковъ? Тетка купчиха - г-жа Рамазанова 'Тоже что-то имя это не попадалось - а ведь въ Петербурге есть кажется знаменитость по части такихъ ролей, г-жа Линская!' - 'Агафья Тихоновна - г-жа Александрова 2-я' 'А! вотъ оно... да нетъ, нетъ! это не то. То - г-жа Александрова 1-я надежда-то русской сцены, а объ г-же Александровой 2-й, г. В. Александровъ что-то мало упоминаетъ. 'Смотритъ афишу дальше... что ни имя, все имя неизвестное... Попадается Экзекуторъ Яичница - лицо очень рельефное, - какой-то г. Башкировъ. А! вотъ одно знаменитое и заслужонное имя: капитанъ Жевакинъ - г. Григорьевъ, только знаменитость то эта какая-то смешная, не то что ужь сомнительная... заслуженность эта - больше насчетъ многолетiя. Посмотримъ однако! думаетъ мой провинцiалъ, немного впрочемъ уже спустившись съ облаковъ. Разумеется, онъ какъ воспитанный на Белинскомъ и читающiй толстые журналы, къ гили г. Устрялова или г. Потехина junioris или г. Родиславскаго, относится съ подобающимъ презренiемъ, темъ более, что г. Устрялова и Потехина пробежалъ онъ какъ-то после обеда, перелистывая единственный, нарочно отведенный для сихъ знаменитыхъ драматурговъ толстый журналъ...
г. Шемаевъ - какъ некiй древнiй идолъ 'пожралъ' уже мноржество хорошихъ ролей, кроме несчастнаго Гоголевскаго Подколесина; что имъ напримеръ 'Кулигинъ' въ 'Грозе' и Африканъ Савичъ Коршуновъ въ 'Бедность не Порокъ' - скушаны... Увы! ты не ведаешь еще тонкой прелести игры г. Марковецкаго - и да хранятъ тебя древнiя музы - отъ дальнейшаго знакомства съ этой тонкой прелестью... Увы! ты думаешь можетъ быть, что г. Башкирову потому 'экзекутора' дали, что онъ его изображать способенъ?.. Любезный мой, потому ему экзекутора дали, что надо же куда-нибудь и когда нибудь сунуть г. Башкирова.
Гораздо ранее срока, разумеется, является мой провинцiалъ въ Александринскiй театръ. Озираетъ онъ его. Место пространное!.. только насчетъ грязи въ коридорахъ и насчетъ анти-изящества самой внутренности, пожалуй, съ его захолустнымъ сараемъ потягается: главное только, что конечно гораздо пообширнее будетъ. Сбирается 'публика'. Эге-ге! да ведь она нисколько не отличается отъ захолустной - все такая же, даже и въ бельэтаже, если бельэтажъ паче чаянiя занятъ.
Начинается представленiе. Сидитъ-сидитъ мой провинцiалъ, хлопаетъ глазами, высиживаетъ наконецъ первый актъ - и, уже не въ силахъ высидеть втораго, по своему обычному фанатическому уваженiю къ великому нацiональному писателю - стремглавъ бросается къ выходу, и не медля ни минуты, хоть взопрелъ какъ въ бане - на перваго извощика - домой, въ свой сальный нумеръ, где за полпорцiей сквернейшаго чаю на воде изъ Лиговскаго канала, за которую сдерутъ съ него - и то еще милосердно, - шесть гривенъ серебра - погружается въ плачевнейшiя размышленiя.
Начать съ того, что Александринское представленiе - хотя конечно артисты не поставляли для себя никакой сознательной отрицательной задачи - поколебало разомъ несколько его литературныхъ верованiй, къ которымъ онъ привыкъ, съ которыми онъ сжился, съ которыми ему было очень тепло. Онъ сомневается и въ томъ что Гоголь - народный писатель, ибо ужасно ярко выступило въ игре г-же Рамазановой и того господина, который купчика игралъ, то совершенное незнанiе быта, которымъ страдалъ великiй поэтъ. Онъ сомневается и въ томъ, что Гоголь былъ живописецъ действительности: потому - ни одинъ человекъ въ мiре не станетъ спрашивать слугу о томъ: 'не спрашивалъ ли портной, для чего баринъ шьетъ себе новый фракъ, не хочетъ ли молъ баринъ жениться?' - и эти, и другiя подобныя речи въ устахъ Подколесина и Кочкарева - на голó во всей ихъ несодеянности выступили въ деревянной игре г. Шемаева и въ безпощадномъ гаерстве г. Марковецкаго. Что же долженъ быть скачекъ въ окно Подколесина, скачекъ, котораго не имелъ онъ силы дождаться?.. И доходитъ онъ на пути анализа до той мысли, что Гоголь былъ собственно поэтъ фантастическiй и что великъ онъ именно какъ таковой. Результатъ, тамъ правильный или неправильный, но во всякомъ случае важный и интересный; - только ведь не добивался же этого результата режисеръ театра, распределяя роли такимъ образомъ, чтобы обнажить все белые швы драматическаго произведенiя? Ведь не критика же должна быть задачею сценическихъ представленiй?.. А впрочемъ, заканчиваетъ мой бедный провинцiальный 'вьюнышь' свои печальные думы, можетъ быть, они тутъ въ столице и до того дошли! Можетъ быть, оно такъ и следуетъ. И ложится онъ на свое, мало отличающееся и мягкостью и опрятностью ложе, но заснуть онъ долго не можетъ. Ему все мерещится уныло однообразный Подколесинъ и въ стуке часового маятника слышится его казенно-размеренная речь: ему не даетъ покоя своей безсмысленной суетней Кочкаревъ, незнающiй роли и выкидывающiй фарсы все нелепее и нелепее: ему наконецъ постоянно режетъ ухо противно-фальшивый и шепелявящiй тонъ экзекутора Яичницы. Все наконецъ принимаетъ въ его воображенiи видъ суздальской литографiи; Подколесинъ, Кочкаревъ, Яичница, тетка - перемешиваются и сливаются, то съ Полканомъ, то со свахою, развертывающею 'роспись приданому жениху удàлому', то съ птицею Сиренъ, которой гласъ весьма силенъ, и въ которую превращается для него Кочкаревъ, то съ 'морозомъ и большимъ носомъ', который представляетъ почему-то курносый и шепелявящiй экзекуторъ.
'король Лиръ' на Марiинской, на аристократической сцене. Вотъ онъ увидитъ наконецъ на сцене Шекспира, котораго онъ никогда не видалъ, потому что разъ какъ-то собрались было кое-какъ дать въ захолустье сцены изъ Гамлета - и Офелiя нашлась очень хорошая, да къ несчастью, драматистъ совершенно безнадежно запилъ: такъ дело и не состоялось. Онъ увидитъ Самойлова, того Самойлова, передъ которымъ совершаютъ коленопреклоненiя театральные критики. Правда, о немъ молчатъ толстые журналы, да они вообще ведь съ величавымъ презренiемъ молчатъ о театре, чего мой провинцiалъ, не смотря на все свое уваженiе къ толстымъ, никакъ въ нихъ не похваляетъ. Онъ увидитъ въ роли Корделiи г-жу Александрову 1-ю, эту надежду русской сцены, судя по фельетонамъ соименнаго ей театральнаго критика.
Бедный, наивный провинцiальный 'вьюнышь'! Въ наивности души твоей, ты и не проникаешь въ тайну того, что со временъ покойнаго И. И. Панаева обозначаетъ молчанiе, хоть-бы напримеръ 'Современника', о знаменитомъ артисте; не знаешь, что всякому серьезному критику еще отъ Белинскаго досталась въ наследiе вражда непримиримая къ 'внешнему' творчеству; что тотъ же покойный Панаевъ съумелъ оценить генiальность Мартынова; кроме того, ты еще недостаточно понялъ, что въ идее того ученiя, котораго толстый журналъ является представителемъ, лежитъ презренiе къ искуству вообще и къ театру въ особенности... А потомъ, о наивная душа! ты веришь какъ въ серьозъ - въ рецензiи г. В. Александрова...
Въ своемъ умилительномъ неведенiи, ты идешь въ русскiй аристократическiй театръ смотреть Шекспира и опять - увы! глазамъ и ушамъ своимъ не веришь. Вотъ зашагали передъ тобою трагически-гусиной выступкой Глостеръ, фельдфебельскимъ шагомъ Кентъ, походкой лихача незаконнорожденный Эдмондъ, и сразу же ошибли тебя несодеяннейшей фальшью фразировки: точно какъ будто у нихъ есть затаенная мысль, что въ Шекспире ни говорить, ни ходить по просту, по человечески не следуетъ... Любопытные сюжеты! Но еще любопытнее - дщери старца Лира, по истине 'прынцесы', и руки это какъ-то къ сердцу особенно прижимаютъ, и говорятъ по какимъ-то крюковымъ нотамъ. Две изъ нихъ - злодейки, такъ ужь это и очевидно, что злодейки: и голосъ грубый и очами дико вращаютъ. За то третья, надежда русской сцены, не вращаетъ, но замечательно играетъ своими глазами. Только впрочемъ ты и видишь въ ней замечательнаго, да разве еще бòльшую, сравнительно съ другими 'прынцесами' манерность, еще утонченнейшее пенiе по крюковымъ нотамъ, еще ухищреннейшую фальшь въ интонацiяхъ. Такъ вотъ и слышишь ты, что кемъ-то напеты эти интонацiи...
Но ты ошибаешься глубоко, употребивши слово: кемъ-то. Не 'кемъ-то', а 'чемъ-то' напеты эти интонацiи, и это 'что-то' я пожалуй поясню тебе чтó оно такое. Это что-то - 'веянiе' старыхъ преданiй, воздухъ театральной школы, дело рукъ 'театральныхъ делъ мастеровъ'. Это что то - такъ называемая дикцiя или серинетками. Это что-то - моровая язва рутины, подъедающей душу въ артисте или артисткеГлавнымъ же образомъ, это такъ называемая театральная школа.
Самъ старецъ-Лиръ производитъ на провинцiала какое-то въ высшей степени странное действiе. Онъ не можетъ дать себе отчета въ своихъ впечатленiяхъ - и притомъ, вовсе не потому, чтобы былъ слишкомъ огорошенъ этими впечатленiями. Напротивъ, характеръ впечатленiй самый прозаическiй. Онъ видитъ умнаго, даже очень умнаго актера, изучившаго до тонкости механизмъ драматической игры, превосходно гримирующагося и отлично представляющаго внешнiе прiемы и внешнiя проявленiя страстей и чувствъ. Но его поражаетъ вместе съ темъ вопервыхъ, чрезмерная утрировка въ изображенiи старческой немочи, и во вторыхъ то, что только патетическiе взрывы гнева, горя или безумiя старательно представляются артистомъ - и что въ обыкновенныхъ местахъ роли онъ впадаетъ въ тривiальность съ позволенiя сказать водевильную: такъ что собственно передъ нимъ ходятъ какихъ-то два Лира, изъ которыхъ одинъ гневается, плачетъ, скорбитъ и съумашествуетъ весьма искустно - за то другой постоянно отдыхаетъ за этого перваго въ роли Морковкина или какого нибудь водевильнаго дядюшки. Провинцiалъ мой - немножко педантъ и сей чазъ же придумываетъ въ голове названiе для этого недостатка, формулу: именно онъ называетъ это 'отсутствiемъ среднихъ терминовъ въ созданiи характера'.
О младый, младый вьюнышь!.. Никакого тутъ отсутствiя среднихъ терминовъ и другихъ подобныхъ суесловныхъ премудростей нетъ и не бывало. Дело объясняется гораздо проще. Г. Самойловъ артистъ съ способностями въ высшей степени замечательными, но чисто внешними. Въ былыя времена онъ превосходнейшимъ образомъ копировалъ цыганъ, татаръ, жидовъ, итальянцевъ и проч. Эти качества за нимъ и теперь остались, такъ что самая блистательная его роль - роль 'Кречинскаго' основана на польскомъ акценте, котораго совсемъ не имелъ въ виду авторъ пьесы. Способность г. Самойлова - хотя и принадлежитъ къ числу существенно-артистическихъ способностей, но низшей категорiи. Эта - способность переносится въ тело, а не въ душу предположенной личности. Тело - и прежде всего тело т. е. натура въ грубомъ смысле - стоитъ всегда предъ г. Самойловымъ. Въ Лире - онъ и играетъ по этому раздражительнаго и разбитаго чуть что не параличемъ старика, - въ Шейлоке - жида изъ старой пьесы: 'Бердичевская ярмарка' - въ Любиме Торцове, котораго впрочемъ играть онъ бросилъ, потому что вообще не охотникъ до пьесъ Островскаго и до его типовъ, которыхъ 'телесъ' онъ въ Петербурге видать не могъ, а въ духъ, какъ актеръ совершенно ненацiональный, не проникъ, - въ Любиме Торцове, говорю я - онъ понялъ только припадки delirii trementis и доводилъ ихъ до клиническаго совершенства.
Да ты успокойся... они тутъ по своему пожалуй и правы. Г. Самойловъ вовсе не ниже какой нибудь немецкой или французской известности въ роде тамъ Дависона, Дессуарда, Поля Мине, какихъ нибудь вообще всехъ знаменитостей, играющихъ плотью, а не нервами. И немцы и французы пожалуй отъ него въ восторгъ придутъ, только мы демократы въ искустве въ восторгъ не приходимъ, да Итальянцы можетъ быть не придутъ, потомучто у нихъ есть Модена и Сальвини, которые нервами играютъ.
А все-таки жаль, о юноша, что ты не видалъ г. Самойлова въ одномъ водевиле графа Соллогуба, где онъ Итальянца, продавца фигуръ, Антонiо Регенти, изображаетъ, или въ 'купленномъ выстреле' въ роли Англичанина, или наконецъ въ 'Комедiи съ Дядюшкой' где онъ такъ называемую роль переодеванья отлично игралъ бывало. Вотъ его настоящее амплуа. Несчастная же страсть къ Шекспиру пришла къ нему не очень давно, - летъ пять-шесть, и пришла такъ сказать съ ветру. Мода вдругъ на Шекспира пошла; после того, какъ черномазый Ольдриджъ здесь побывалъ. Ну и принялся г. Самойловъ за Шекспира. До 'Гамлета' сударь мой, добрался - новый (и надо сказать правду, дубовый) переводъ на сцену поставилъ - съ бородой вышелъ, - но чтó онъ въ Гамлете игралъ и играетъ, это покаместъ остается тайною между нимъ и небомъ.
Между темъ представленiе кончается. Трупъ Корделiи весьма эфектно распускаетъ прекрасные волосы, старческая немочь многострадальнаго короля заканчивается наконецъ смертью. Кентъ, г. Григорьевъ - успеваетъ наконецъ довести свой, плохо повинующiйся ему органъ голоса, до трагическаго ржанiя въ заключительныхъ речахъ...
И опять въ плачевныхъ размышленiяхъ засыпаетъ мой провинцiалъ - и опять снится ему что-то несодеянное. Кентъ и Глостеръ соперничествуютъ ржанiемъ другъ передъ другомъ, прынцесы до того уже дико вращаютъ очесами, что очеса эти выскакиваютъ изъ орбитъ.
своему не малому, что репертуаръ столичный - ой-ой-ой! - какой низменной температуры, сравнительно съ репертуаромъ провинцiальнымъ... видитъ онъ, что на сцене нацiональной владычествуютъ штуки архиерундистыя - и что даже чемъ штука ерундистее, какъ 'Было да прошло', темъ Александринскiй полнее и темъ стало быть чаще штука дается. Умилился онъ разъ несказанно душою передъ однимъ фактомъ, явно показавшимъ взаимную симпатiю между режисеромъ труппы и 'публикою'. Назначили какъ-то разъ 'Гамлета' - и отменили по болезни г. Самойлова. Режисеръ какъ разъ догадался, чемъ публику вознаградить и утешить. Между прочими вещами, заменившими 'Гамлета', онъ назначилъ водевиль: 'Гамлетъ Сидорычъ и Офелiя Кузминишна'. И прелестно! И то - Гамлетъ и это - Гамлетъ! не все-ль равно?...
Вотъ наконецъ въ середине между какой-то пасквильной дребеденью и какой-то непроходимой чушью - на афише назначено 'За чемъ пойдешь то и найдешь', или 'женитьба Бальзаминова'. Женитьба Бальзаминова! - последняя часть трилогiи, которая вся - едва ли не высшее, что написалъ Островскiй въ комическомъ роде - трилогiи, раскрывающей разнообразнейшiе мiры въ какомъ-то небольшомъ закоулке самаго типическаго на свете города, мiры до того своеобразные, что они казались бы чемъ-то фантастическимъ, еслибы отъ каждаго типа не веяло самой несомненной жизнью; трилогiи съ глубочайшимъ смысломъ и съ самымъ чудовищнымъ содержанiемъ, полной самаго веселаго смеха и Шекспировской психологiи до дерзости, до мечтанiй Бальзаминова въ потьмахъ!... Понятное дело, что мой юный провинцiалъ наизусть знаетъ почти всю трилогiю, что каждое лицо онъ тутъ любитъ художественно: и мать Бальзаминова, сетующую на то, что нетъ въ ихъ стороне самонужнейшей вещи - ворожеи, и кухарку Матрену, дерзко поперечащую герою драмы, и сваху, и Раису, и Анфису. Пусть средоточiе этого мiра личностей - закоулокъ Москвы, взлелеявшiй ихъ въ самой типической неприкосновенности, - но, можетъ быть, менее типичные, они разсеяны по лицу всей земли Россiйской - пружины ихъ действiй и помышленiй понятны всякому бытовому, а не кабинетному человеку. Опять съ нетерпенiемъ ждетъ мой юный провинцiалъ часа, когда по его разсчетамъ, дребедень должна уже кончиться - и действительно, къ счастiю попадаетъ чуть не въ ту самую минуту, когда поднимается занавесъ и начинается: 'Женитьба Бальзаминова'.
Какое превращенiе совершилось со сценой... Все живетъ, все проникнуто смысломъ и правдой - ни одинъ фальшивый тонъ не режетъ уха. Даже г. Яблочкинъ, - и тотъ - если не хорошъ, то и не противенъ въ своей роли... Даже Раиса и Анфиса хороши - а Ничкина, такъ просто прелесть - а мой юный другъ забылъ даже и въ афишу заглянуть. Теперь онъ заглядываетъ - и видитъ, что Ничкина - г-жа Васильева 2, - мать г-жа Линская, - сваха - г-жа Воронова. Сваха-то могла бы быть потипичнее, говоритъ онъ про себя - ну, да такъ и быть: хоть тонъ настоящiй. За то мать Бальзаминова - ведь это сама правда, сама жизнь, ведь это точно родная сестра нашей Глазунихе... пожалуй еще точно что почище будетъ!...
Но къ кому приковался онъ глазами и сердцемъ, это къ Бальзаминову. Изумительно! шепнетъ онъ чуть что не слышно - после каждаго вдохновеннаго, огненнаго порыва юмора великаго артиста - а эти огненные до дерзости, вдохновенные до дурачества, но глубоко осмысленные, веселые порывы на каждомъ шагу, - порывы, увлекающiе неудержимо массу. Живой, искреннiй смехъ ходитъ по театру, - и уже пределовъ этому смеху нетъ въ сцене свиданiя Бальзаминова съ Раисой съ Анфисой... Изумительно! шепчетъ опять мой страстный къ театру вьюнышь... но уже не знаетъ что сказать, когда Бальзаминовъ погружается въ потемкахъ въ сладкiя мечтанiя - до того глубока, проста и правдива игра артиста. Когда же Бальзаминовъ топаетъ ногой и оретъ какъ дикiй оселъ отъ радости, получая черезъ сваху часы въ подарокъ отъ невесты, - онъ, за минуту передъ темъ сидевшiй въ адской лихорадке, очевидно-адской и мучительной, - мой провинцiалъ готовъ вскочить со стула, и самъ, когда падаетъ занавесъ, оретъ неистово: Васильева!...
Въ первый разъ въ чаду сценическаго упоенiя возвращается онъ домой...
отъ него хохоталъ какъ съумасшедшiй - онъ заставитъ тебя заплакать, - мало того, онъ въ знобъ и дрожь тебя броситъ. О да!... онъ мужикъ какъ ты же - и мужикъ безъ дикцiи и хорошихъ манеръ, какъ покойный Мочаловъ - и ты его глубоко полюбишь!
Между темъ, по возврате домой, провинцiалъ мой осмысливаетъ свои впечатленiя! Что же это такое однако, - думаетъ онъ. Явное дело, что г. Васильевъ 2 и г-жа Линская - настоящiе, заправскiе - даже самые настоящiе и самые заправскiе артисты на здешней сцене - и однако они на здешнихъ-то другихъ совсемъ не похожи: они больше на нашихъ, на захолустныхъ-то смахиваютъ, - только что Васильевъ - генiальный актеръ, котораго второго ни въ столицахъ ни въ провинцiи не найдешь - а Линская - разве что градуса на два повыше нашей Глазунихи будетъ - да и то еще Богъ знаетъ: кажется проще то, что обе - большiя артистки... Да вотъ и г-жа Васильева-то 2-я, которая Ничкину играла - совсемъ на провинцiальную актрису похожа: очень ужь правды и простоты много и хорошихъ манеръ нетъ.
И опять снится ему сонъ - но сонъ чрезвычайно прiятный, хотя можетъ быть гораздо более фантастическiй и несбыточный, чемъ все предшествовавшiе. Представленiе какъ будто продолжается... но сваху играетъ Глазунова - и обе артистки, т. е. и мать и сваха - соперничаютъ другъ передъ другомъ, но не пошло, а благородно, артистически соперничаютъ. То вдругъ проходитъ передъ 'Доходное место' и мерещится ему П. Васильевъ въ Жадове, Виноградовъ - въ 'Юсове', Браво - въ Вышневскомъ, и мало ли сколько идеальныхъ сценическихъ представленiй проносится передъ нимъ въ несбыточномъ сновиденiи?
Результатъ представленiя для него тотъ, что онъ, вопервыхъ - начинаетъ высоко и вместе сознательно уважать провинцiю - а во вторыхъ, у него есть уже два имени, которыхъ онъ жадно ищетъ въ каждой афише - П. Васильевъ и г-жа Линская. Для нихъ онъ пойдетъ смотреть всякую водевильную дичь и разныя изделiя гг. Потехиныхъ senioris et junioris...
Скоро къ этимъ именамъ присоединяется еще третье. Онъ еще въ провинцiяхъ слыхалъ о г. Горбунове, о его глубокихъ въ своей безпритязательности бытовыхъ разсказахъ. Онъ услыхалъ наконецъ - не въ театре впрочемъ, где г. Горбуновъ постоянно разсказываетъ одно и то же - а на частномъ вечере эти неистощимые и никогда не прiедающiеся разсказы изъ устъ самаго разсказчика, но онъ еще вовсе не знаетъ г. Горбунова какъ артиста.
дебютантокъ темъ же, чемъ некогда былъ Гамлетъ для всяческихъ дебютантовъ - и разумеется отъ г. Горбунова и г-жи Левкеевой приходитъ въ самый искреннiй восторгъ; къ счастiю его и Тихона играетъ въ это представленiе П. Васильевъ и Дикова не безобразитъ г. Григорьевъ, а честно выполняетъ г. Зубровъ. Довольный представленiемъ вообще - хоть въ немъ и нетъ главнаго лица, Катерины, а читается съ условными интонацiями и прекрасными манерами роль, - наэлектризованный - при посредстве великолепной игры г. Горбунова и г-жи Левкеевой волжскою ночью - онъ совершенно счастливъ. Великое созданiе великаго народнаго поэта еще шире развернулось передъ нимъ въ сценическомъ осуществленiи, ибо въ родномъ его захолустье не было средствъ и возможности поставить 'Грозу'. - Бытовыя, эпическiя подробности, которыя составляютъ красоту трагедiи, открывая перспективы въ тотъ мiръ бытовой жизни, съ которымъ она связана всеми нервами, - съ достаточною определенностью выразились въ сценическомъ выполненiи - и онъ, повторяю я, вполне доволенъ. Ему, кроме того, увидавшему г-жу Линскую въ 'Кабанихе' - становится очень ясно, что г-жа Линская едва ли съ кемъ либо идти въ сравненiе можетъ, что она, какъ П. Васильевъ, экземпляръ въ своемъ роде единственный, что не только смеяться, а тяжело задуматься можетъ она заставить человека. Онъ начинаетъ почти съ последней сцены трагедiи прозревать и даже очень ясно прозревать - чтò такое П. Васильевъ, чтò значитъ огонь того юмора, съ которымъ генiальный артистъ до дерзости игралъ Бальзаминова!... онъ только спрашиваетъ у кое-кого изъ знакомыхъ - неужели Мартыновъ былъ еще выше П. Васильева въ Тихоне Кабанове, и конечно ему отвечаютъ или двусмысленными улыбками, или казеннейшими речами.
О младый, неопытный вьюнышь! Зачемъ вы такiе вопросы дикiе делаете. Поймите вы разъ навсегда всю глубину стиховъ поэта:
Живая власть для черни ненавистна -
Она любить умеетъ только мертвыхъ...
Поймите вы еще, что собственно то что носитъ у насъ имя литературы и что стоитъ этого имени - въ русскiй театръ не ходитъ или ходитъ чрезвычайно редко. Ну, зашолъ разъ случайно одинъ аристократъ литературный, покойный Панаевъ; въ театръ случайно же попалъ на представленiе дикой штуки г. Потехина senioris 'Чужое добро въ прокъ нейдетъ' - где былъ покойный Мартыновъ такъ же точно великъ, какъ былъ въ ней великъ по своему покойный С. Васильевъ въ Москве и какъ теперь великъ въ ней по своему же П. Васильевъ. Панаевъ честно и прямо сказалъ объ игре Мартынова, что это игра генiальная. Объ игре С. Васильева - онъ этого не сказалъ, потомучто ее не видалъ, живя въ Петербурге: до игры П. Васильева онъ не дожилъ. Вотъ и вся разгадка. Ведь тле литературной, кроме того, что она по натуре терпеть не можетъ 'всякъ холмъ высокiй и всяку гору высоку' - авторитеты нужны.
'бенгаликъ' россiйскаго Леметра, при бенгалике съ растяжкою на полу въ всю длину роста, при бенгалике приторнейшихъ всхлипыванiй и заученнейшихъ интонацiй. А онъ шолъ съ надеждою видеть въ 'Льве Краснове' - П. Васильева, потомучто кое-кто изъ знакомыхъ уже говорили ему о высокой игре артиста въ этой роли, прибавляли даже, не обинуясь - что самъ Садовскiй, сравнительно съ нимъ оказался въ этой роли крайне несостоятельнымъ. Онъ разумеется спрашиваетъ - почему же и для чего же ÿ не производитъ желаемаго эфекта. Ему отвечаютъ, что артисты чередуются - что это еще цветочки, что Любима Торцова напримеръ играетъ не только г. Бурдинъ, но чуть ли даже и не г. Марковецкiй, чередуясь съ П. Васильевымъ. Конечно, онъ въ толкъ не можетъ взять, ради чего это нужно.
О провинцiальный юный невежда!... 'Тайна сiя велика есть' - и тебе ли понять ее?
Ты можешь ли Левiафана
'и можешь ли ты знать все важное значенiе разовыхъ' въ мiре искуства?... Не тому дивись, что г. Бурдинъ чередуется съ г. П. Васильевымъ и что г. Марковецкiй тоже съ нимъ во многихъ роляхъ чередуется, а тому дивись, что г. Марковецкiй не чередуется съ г. Самойловымъ въ роли Гамлета, что г. Шемаевъ не чередуется съ г-жей Федоровой въ роли 'Гонерильи' въ 'Короле Лире' - что г. Бурдинъ Офелiю еще не изображалъ до сихъ поръ! Вотъ чему дивись, а вовсе не тому, что ты ждалъ видеть П. Васильева въ его высшей роли - а осужденъ былъ услаждаться бурдинизмомъ въ его полнейшемъ разливе...
И долго приходится тебе ждать другого представленiя великой и сурово сжатой трагедiи. Изъ этого ея представленiя вынесъ ты только убежденiе, что второе артистическое имя, которое можетъ быть названо после именъ П. Васильева, г-жи Линской - имя г. Горбунова. Ведь ты мужикъ, мой провинцiальный другъ: для тебя простота и правда созданiя есть первое и единственное условiе артистической игры - а простотой и правдой, правдой до глубины созданiя роли больного Афони г. Горбуновъ на тебя сильно подействовалъ... Но что же это за Протей такой - г-жа Линская? думаешь ты... Кто узнаетъ мрачную и суровую Кабаниху въ подпрыгивающей, юлящей и 'воспитанной' Лукерье Даниловне?... Опять типъ - и типъ такой, выше и правдивее котораго не то что трудно - невозможно что либо придумать...
На одно то ты не обратилъ достаточнаго вниманiя - на игру г-жи Владимiровой, въ роли 'Татьяны Даниловны'. Ты ей совершенно доволенъ, какъ доволенъ и г. Нильскимъ, который действительно очень хорошъ въ многихъ холодныхъ роляхъ индейскихъ лингамчиковъ, расхаживающихъ по драмамъ Островскаго... ты вполне доволенъ темъ, что ни пенiя, ни рутины почти что не слышно въ речи г-жи Владимiровой, что 'хорошихъ манеръ' въ ней не заметно, но еслибы ты зналъ, что роль Татьяны Даниловны была первою ролью, съ которой прекрасная артистка начала тяжкую работу самостоятельнаго развитiя - ты подивился бы огромнымъ артистическимъ способностямъ г-жи Владимiровой - и въ особенности ея верному, умному, правдивому артистическому чувству... Сразу понять всю фальшь техъ штукъ, изученiемъ которыхъ можетъ быть очень долго мучили ее 'театральныхъ делъ мастера' - и понять вместе съ темъ, что только правда, искренность, простота отринуть, отметнуть отъ себя весь хламъ старой рутины, почти что сделать это въ короткое время... и явиться отрицательно-чистою въ роли Татьяны Даниловны - это такой подвигъ, на который способна только настоящая, заправская артистическая натура.
Разумеется ты, не зная ничего предшествовавшаго, былъ только просто доволенъ отрицательными достоинствами игры артистки въ роли Татьяны Даниловны. - Впрочемъ и эти, чисто-отрицательныя достоинства, ты съумелъ бы оценить гораздо более, еслибы до г-жи Владимiровой виделъ въ Татьяне Даниловне г-жу Снеткову 3-ю, которая вообще артистическимъ пониманiемъ весьма мало отличалась, и никакой разницы между глубоко-страстной 'Катериной' Грозы и очень пустой 'Татьяной Даниловной' - не полагала...
Но вотъ ты въ состоянiи оценить и положительныя достоинства игры г-жи Владимiровой. Ты виделъ 'Воспитанницу', ты воротился домой въ какомъ-то чаду упоенiя отъ этого, почти единственнаго спектакля съ ансамблемъ на нашей сцене, спектакля, показывающаго чтò такое драмы великаго поэта, когда они сколько нибудь честно поставлены. Тебе все мерещится эта ночь съ соловьиными песнями и этотъ прелестный женственный образъ, тающiй въ страстной истоме: въ ушахъ твоихъ все отдаются прямо изъ сердца вырванные звуки страсти, удали отчаянiя и - стоны безвыходной скорби...
Та простота и естественность, которой ты восхищался всегда въ К. Н. Ивановой - ей ничего не стоили. Она не знала надъ собой тяготенiя преданiй театральной школы, не ведала муштровки 'театральныхъ делъ мастеровъ'. Она только къ сцене привыкала и свободно отдавалась тому чувству и артистическому вдохновенiю, какiя Богъ ей далъ. Несравненно же более глубокiя чувства, женственность и вдохновенiе, данныя природой г-же Владимiровой, должны были бороться съ рутиною, освобождаться отъ старой ветоши преданiй, отъ фальши такъ называемой 'дикцiи' - отъ искуства декламацiи, отъ пенiя речей по нотамъ, наконецъ отъ 'прекрасныхъ манеръ'. Когда ты всю эту борьбу себе представишь, ты нисколько не будешь дивиться моей глубочайшей симпатiи къ таланту г-жи Владимiровой - ты какъ я же будешь съ нетерпенiемъ ждать ея появленiя въ 'Бедной невесте' въ 'Марфе Борисовне' (Мининъ) въ 'Любови Гордеевне' (Бедность не порокъ) въ 'Катерине' (Гроза) въ Корделiи, Офелiи, Дездемоне... потому: она актриса Шекспира и Островскаго. Не соверши она въ самое короткое время труднейшаго дела: 'забыть уроки театральныхъ делъ мастеровъ' - и въ самой себе доискаться верныхъ и правдивыхъ, глубоко-страстныхъ и вместо глубоко-искреннихъ звуковъ, я не имелъ бы права говорить это съ такой уверенностью, но теперь имею полное право. Въ этой артистической натуре есть самое редкое свойство артистическихъ натуръ, - вследствiе только котораго однаго оне и могутъ быть названы артистическими - поэзiя есть...
Но что же это однако такое? продолжаетъ думать мой провинцiальный мечтатель. Единственный генiальный артистъ на столичной сцене развился на провинцiальныхъ театрахъ: - высокая артистка г-жа Линская - тоже не столичный продуктъ. Г. Горбуновъ - никакихъ 'хорошихъ манеръ' не имеетъ - г-жа Левкеева - совсемъ точно провинцiальная актриса... г-жа Владимiрова, явнымъ образомъ изъ актрисы столичной, какой она была прежде, становится провинцiальной актрисой. Г. Зубровъ - хорошiй актеръ, хоть гораздо пожиже и пооднообразнее Глушкова, потому только и хорошъ, что на столичнаго совсемъ не походитъ. Кто жъ столичные-то?..
А вотъ кто, мой милый: г. Григорьевъ, я начну съ заслужонныхъ ветерановъ, потому что онъ типы Русакова напримеръ или Дикова прямо изъ казармъ, находящихся только въ столице, беретъ. Г. Бурдинъ - столичный, потому онъ и говоритъ и вздыхаетъ и даже всхлипываетъ по крюковымъ нотамъ; ну, г. Марковецкiй - столичный, ибо отъ департаментскихъ писарей свой комическiй юморъ и свои натуры заимствуетъ: ну, 'прынцессы' все - безъ исключенiя столичныя.
òльшее уваженiе къ своеобразному таланту г. Горбунова, но вместе съ темъ не могъ безъ некотораго отвращенiя 'игру въ футляре' юнаго г. Петрова видеть, потомучто онъ изображалъ пейзана - и возмутился игрой и пенiемъ г-жи Загородниковой, изображавшей пейзанку. Возмущаться тутъ нечего: это столичная народность, любезный мой. Ну, вотъ тебе... Г-жа Левкеева, артистка совсемъ какъ будто не столичная а провинцiальная - въ 'Варваре' напримеръ въ 'Грозе' - со всею искренностью народной удали девицу весьма непримернаго поведенiя изображаетъ и песни мужицкiя, безъ всякаго зазренiя совести, во всю силу даннаго ей звонкаго и народно-заливного голоса поетъ... а г-жа Загородникова - то ли дело? хоть она и говоритъ на о, но такъ и видно что барышня - и разныя декламацiи и дикцiи происходила... и песню это 'Размолодчики вы молоденькiе' - по-образованному, подъ музыку сочиненiя постыдное въ этомъ деле невежество, что отъ столично-народнаго тона г-жи Загородниковой - 'претитъ' всякаго порядочнаго смертнаго... Это все отъ того, что ты провинцiалъ необразованный... Ты этимъ возмущаешься? Любезный! такъ ли еще мы тебя утешить можемъ? Хорошо что дали мы на некоторое время отдохнуть бедной 'Бедность не порокъ!' Полюбовался бы ты нашей постановкой одной изъ вдохновеннейшихъ и искреннейшихъ драмъ народнаго поэта... Доехали бы тебя и Разлюляевъ и съ Анной Ивановной, и святочныя игры, и подвиги г. Кажинскаго по части исполненiя темпа и мотива обрядовыхъ и свадебныхъ песенъ, знакомыхъ издетства всякому русскому уху... А то вотъ нашолъ еще какими пустяками возмущаться: мы и почище чемъ нибудь тебя угостить можемъ...
Вотъ оно наше столичное то. Тебе оно не нравится - за то нравится г. Раппапорту, г. В. Александрову, и другимъ разнымъ критикамъ и проч. Потому: все они - люди образованные. Вотъ теперь 'Голосъ' какъ начинаетъ г-жу Владимiрову отделывать. Недавно, она прелестнейшимъ и простейшимъ образомъ 'Анну Демби' въ Дюмасовомъ 'Кине' сыграла - а 'Голосу' не понравилось. И понятно. Г-жа Владимiрова решительно становится изъ столичной актрисы провинцiальной артисткой...
Или не видишь ты, о мой еще свежiй и полный радужныхъ мечтанiй юноша, что борьба и борьба на смерть завязалась теперь между устарелыми требованiями устарелаго и притомъ не нашего искуства съ его декламацiей, дикцiей, певучей речью, разсчитанными жестами, завитыми хохлами жёньпремьеровъ и прекрасными манерами жёньпремьерокъ - и между требованiями правды, жизни, новаго, изъ самой жизни возникшаго искуства?... Разумеется - нетъ и не можетъ быть сомненiя въ победе жизненной правды, но тяжело, страшно тяжело въ настоящую минуту темъ артистическимъ личностямъ, которыя - или уже жрецы этого новаго служенiя какъ Садовскiй, П. Васильевъ, Линская, Горбуновъ и некоторые другiе, или чувствуютъ въ душе необоримыя стремленiя къ этому новому, къ этой жизненной и художественной правде, какъ напримеръ хоть г-жа Владимiрова. Темъ более это тяжело, что въ литературе современной они не встречаютъ себе поддержки. Наша литература въ настоящую минуту - публицистика. Нетъ, да по историческимъ условiямъ минуты и не можетъ быть Белинскаго, борца, котораго могучiй голосъ былъ бы авторитетомъ въ деле нацiональнаго искуства, чье слово клеймило бы печатью смеха рутину и ветошь! Горсть людей, сохранившихъ веру въ литературу и искуство, въ ихъ сурьезъ и значенiе, сочувствующихъ поэтому глубоко новому и правдивому въ его борьбе съ старой фальшью, слишкомъ невелика - да и ее можетъ быть самоё, эту небольшую горсть обуреваютъ нередко сомненiя въ абсолютности ея задачи... Со стороны же 'тли' поборники правды въ искустве, конечно уже сочувствiя не встретятъ... А между темъ - борьба идетъ, глухая, подземная - но идетъ. Еще несколько, даже немного летъ, - еще несколько драмъ Островскаго и честныхъ усилiй артистовъ, понимающихъ ихъ высокое значенiе - и больше не мыслимы уже ни 'бенгалики' бурдинизма, ни голоса трагиковъ, воспитанные до жеребячьяго ржанiя, ни вращанiе 'прынцессъ' очесами, ни завитые хохлы женьпремьеровъ, ни школа театральная съ ея декламацiей и дикцiей, ни критики, въ роде гг. Рапапорта и В. Александрова.
Но я увлекся мечтами - я забылъ тебя, мой юный провинцiальный другъ... После 'Воспитанницы' ты почти такъ же ищешь на афише имени г-жи Владимiровой - какъ именъ артистовъ, которыхъ ты уже успелъ полюбить. И вотъ ради ея, а отчасти изъ любопытства попадаешь ты въ 'Друзей-прiятелей' - россiйскую переделку въ дубину - гнилого продукта г. Сарду, - поэта гнилой французской буржуазiи... Увы! 'Брибри и Мабишь' Ф. Достоевскаго не даютъ тебе покоя во все представленiе - но за то ты къ ужасу своему знакомишься съ такими тонкостями игры г. Марковецкаго, непрестанно и съ особымъ подчеркиванiемъ твердящаго сыну, г. Шемаеву: 'не клади ручку въ брючки' - и съ такимъ бурдинизмомъ г. Нильскаго, - съ другой стороны, тебе такъ жаль г-жу Владимiрову, по неволе принужденную прибегать къ рутине - и тебя наконецъ такъ тошнитъ отъ добродетели французскаго бри-бри, изображаемой г. Григорьевымъ - что ты зарекаешься ходить въ представленiя переводныхъ штукъ.
Нетъ, любезный!... Ты бы г. Марковецкаго въ 'Разлюляеве' посмотрелъ - ты бы тирады Жадова изъ устъ г. Нильскаго послушалъ, игрой бы въ присядку его насладился. Вотъ тогда какую бы ты песню запелъ?
'Ермакъ Тимофеевичъ', не 'Костромскiе леса', не 'бояринъ Матвеевъ', не 'Было да прошло. ' Въ зимнiй сезонъ - своего любимца, своего 'идола' онъ успелъ видеть почти во всехъ его многообразныхъ роляхъ, но все еще не видалъ его въ двухъ 'коронныхъ', въ 'Любиме Торцове' и въ 'Льве Краснове'. Онъ начинаетъ однако понимать уже совершенно ясно, что настоящая сущность трагическая, что во всякой роли онъ преимущественно схватывается за ея страстную сторону и на этой стороне основываетъ свою игру, что где нетъ этой страстной стороны, какъ напримеръ въ 'Юсове' въ Доходномъ месте, онъ не въ своей тарелке, что комизмъ и юморъ его носитъ тоже страстный и огненный оттенокъ, сверкаютъ молнiями взрывовъ въ 'Бальзаминове' - и не редко, какъ въ 'Женихе изъ ножевой линiи' или въ 'Женихе изъ долговаго отделенiя', переходятъ въ нечто столь трагически болезненное, что сердце зрителей сжимается и слезы невольно подступаютъ къ глазамъ.
И юный другъ мой, не видавши еще высокаго трагика ни въ 'Любиме' ни въ 'Краснове', не споритъ уже более со мною на счетъ 'Мачаловскаго' начала въ игре П. Васильева, начала, къ которому по статьямъ Белинскаго, привыкъ онъ питать неограниченнейшее благоговенiе.... Однимъ словомъ, онъ понялъ уже всю суть высокой артистической природы: онъ виделъ, какъ на страстной стороне Лазаря Подхалюзина, П. Васильевъ, нисколько не нарушая комизма лица, основалъ одно изъ своихъ безспорно оригинальнейшихъ созданiй, какъ онъ наглость и ерничество возвелъ до некоторой поэзiи и умелъ даже мастерски выпутаться изъ нелепой сцены съ полицейскимъ чиновникомъ, которой Островскiй вынужденъ былъ закончить драму.... Его нисколько не удивляютъ темные слухи о томъ, что артистъ собирается играть Гамлета: онъ уже твердо убежденъ, что если это такъ, то глубокоправдивый и полный смысла и поэзiи образъ зародился въ душе артиста и носился въ его воображенiи. Онъ боится одного только, боится чтобы не сробелъ артистъ передъ лаемъ рутины, не остановился въ самомъ начале своего пути, оглушонный этимъ лаемъ, которому подвтòритъ безъ сомненiя лай присяжныхъ рецензентовъ россiйскаго театра, поборниковъ дикцiй, декламацiй и прекрасныхъ манеръ...
Нетъ нужды что почти во всемъ что видитъ мой провинцiальный юноша - впечатленiю отъ игры П. Васильева мешаетъ 'бенгалика' г. Бурдина, что эта бенгалика до геркулесовыхъ столповъ достигаетъ напримеръ въ 'Большове' спутала бы своими хлопушками всякаго другого Лазаря кроме Васильева... онъ видитъ только генiальнаго актера, единственнаго полнаго представителя правдиваго демократическаго искуства.
И вотъ наконецъ наступаетъ давно желанный день, когда 'Грехъ да беда' назначается съ П. Васильевымъ. Инымъ, совершенно новымъ предстаетъ моему провинцiальному другу смыслъ трагедiи. Явно и очевидно ему что, вопреки нашимъ нелепымъ обличителямъ и отрицателямъ, которые навязывали трагедiи смыслъ борьбы за эмансипацiею женщинъ и которые готовы пожалуй даже въ явленiи св. Сергiя Минину видеть у поэта 'отрицательный и обличительный элементъ' - вопреки ихъ приказу - быть обличителемъ 'Темнаго царства' - нашъ поэтъ столь же правдиво, сосредоточилъ интересъ и участiе на лице Льва Краснова въ этой трагедiи, какъ въ 'Грозе' сосредоточилъ ихъ на избранной натуре Катерины... И любуется мой юноша темъ, что великiй артистъ глубоко понялъ великаго поэта. Сразу, съ перваго же появленiя Краснова ясно ему, что это избранная, впечатлительная до тонкости ощущенiй и вместе раздражительная до бешенства натура, которой дано чувствовать не въ меру, а сверхъ всякой меры и горе и радость и блаженство страсти и муки ревности - блаженство до нервно истерическаго состоянiя, муки до судорогъ. Одно изъ яркихъ трагическихъ лицъ живетъ передъ нимъ всею полнотою жизни и ощущенiй, храня однако постоянно все признаки того сословiя, къ которому оно принадлежитъ, но ни разу не возбуждая смеха этими признаками, лицо грандiозное въ своей простоте, трагическое даже въ сцене съ хахалемъ - баричемъ ('Наше дело' - 'Ваше дело'), глубоко-симпатичное въ своей исповеди деду, увлекающее до слезъ своей истерикою страсти въ сцене задушевно-доверчивой беседы съ женою и грозное какъ Божiй громъ въ сцене упрековъ и убiйства!
чистейшей натуры. Но ты не увидишь его въ 'Любиме', и отчасти хорошо, что не увидишь. 'Бедность не порокъ' мы здесь такъ знатно обставили, что ей не худо полежать съ полгода въ театральномъ архиве, такъ сказать 'преставиться и переставиться. '
Во всякомъ случае - артистическiе образы П. Васильева и г-жи Линской, которая еще поразила тебя правдой и комической поэзiей типа Василисы Перегриновны въ 'Воспитаннице', - для тебя сформовались, почти окончательно определились. Не такъ еще ясенъ для тебя г. Горбуновъ, котораго ты виделъ собственно въ трехъ только типахъ (Кудряшъ, больной Афоня и молодецъ въ 'Ночномъ'), - хотя всегда, где ты его виделъ, онъ являлся артистомъ правды, артистомъ настоящаго новаго дела...
Вотъ между прочимъ назначается представленiе первой изъ игранныхъ драмъ Островскаго: 'Не въ свои сани не садись'; напрасно говорятъ тебе, что пьеса заиграна, - что гг. Григорьевъ и Бурдинъ режутъ на повалъ Русакова и Бородкина. Две вещи влекутъ тебя въ театръ, - г. Горбуновъ въ 'Маломальскомъ' и новая артистка, дебютирующая въ роли Авдотьи Максимовны... Г. Горбуновъ - действительно является лучшимъ изъ всехъ, для тебя мыслимыхъ, Маломальскихъ.
Зачемъ это г-жа Крестовская дебютируетъ въ этой заигранной роли и въ этой чудовищно (со стороны главныхъ лицъ) обставленной драме? - слышишь ты почти отовсюду. - Да милостивые государи, - можно было бы возразить господамъ, такъ легко распоряжающимся репертуаромъ изъ креселъ... Въ чемъ же дебютировать прикажете?.. Новаго ничего по правиламъ для дебютанта или дебютантки не поставять, - да пожалуй это и справедливо: стараго хорошаго тоже не возобнавятъ, - что ужь не совсемъ то справедливо, ибо въ сущности, это значитъ - мирволить лени 'заслуженныхъ' артистовъ. Играй то, что постоянно стоитъ на репертуаре... Конечно, дебютантке, по даннымъ ея натуры и таланта выгоднее было-бы явиться въ роли Марьи Андревны въ 'Бедной Невесте' - или пожалуй въ роли 'Эсмеральды' - въ весьма жалкой и кухонной сценической переделке великаго романа, сохранившей однако все-таки прелестный образъ поэта, - пожалуй въ роли 'Тизбы' въ его же Венецiанской актрисе, - да все это сошло съ репертуара. Не въ 'Грозе' же дебютировать - кто въ ней не дебютировалъ?
Дебютантка производитъ и на тебя и на публику, принимающую ее очень благосклонно, очень выгодное впечатленiе. И ты и масса охотно извиняете ей и некоторое отсутствiе сословной типичности, необходимой для личности Авдотьи Максимовны и даже некоторую сценическую бенгалику, прикрывающую собственно чрезвычайно естественную робость, - за превосходно и съ глубокимъ чувствомъ сыгранную сцену съ Вихровымъ въ начале третьяго акта, - да за решительное стремленiе къ правде выраженiе ощущенiй, къ новому искуству. Можетъ быть и не такъ иное понимаетъ г-жа Крестовская, да по своему понимаетъ, можетъ быть и подчеркнетъ иное слово, да не въ томъ месте подчеркнетъ, где театральная школа обыкла подчеркивать, - и всегда пойметъ правдивей, подчеркнетъ правильней, чемъ понимаетъ и подчеркиваетъ театральная школа. Очевидно притомъ для массы, что это уже актриса готовая, что ей привыкать къ сцене нечего и учиться у 'театральныхъ делъ мастеровъ' нечему - 'что ей самой надо только идти впередъ неустанно, въ жизнь вглядываться и въ типы ея вникать, что бы сделаться замечательнымъ сценическимъ явленiемъ, - темъ более что она сразу же заявила и заявила вполне удачно самостоятельность игры и манеры, да весьма редкое пониманiе. И по тому самому, масса, которая въ большей части случаевъ руководится чутьемъ весьма вернымъ и правдивымъ, - приняла ее такъ благосклонно, какъ давно не принимала она дебютантовъ вообще.
весьма изящно издаваемомъ листке, читаешь ты дичь въ другомъ роде, дичь о какихъ то чуть не овацiяхъ, сделанныхъ публикою г-же Крестовской, - дичь, которой разные рыцари плаща и пледа несравненно более могли бы повредить дебютантке, чемъ критики, за день до ея дебюта собирающiеся идти въ театръ, съ темъ чтобы ругануть ее хорошенько (во славу своихъ соименницъ), - еслибы театральное управленiе обращало какое либо на ту или другую дичь вниманiе. Но оно, по всей вероятности, руководится голосомъ массы и прекрасно делаетъ.
Долго ждешь ты второго дебюта г-жи Крестовской - и вотъ наконецъ афиша извещаетъ тебя, что она играетъ роль 'Любаши' въ 'Царской Невесте' Мея... Вотъ наконецъ удачный выборъ, думаешь ты. Положимъ, что ты и пристрастенъ къ драме поэта, котораго память дорога тебе какъ мне, - положимъ что 'Царская Невеста' вообще - детская попытка весьма талантливаго человека и какъ драма, построена почти что на Кукольниковскихъ ходуляхъ, за исключенiемъ конечно того глубокаго историческаго изученiя эпохи и того вернаго чутья народнаго, которымъ она проникнута, да еще того стиха и вообще языка, которымъ владелъ покойный поэтъ и здесь до совершенства почти такого же, съ какимъ создано Псковское Вече... Но во всякомъ случае, песенный образъ Любаши - созданiе, хотя несколько и мозаическое, но созданiе. Ты ждешь многаго, тебе сдается что эта роль - совсемъ не по средствамъ г-жи Крестовской, что тутъ просторъ и ея нервическому тембру речи и несколько - змеиной гибкости и грацiи ея движенiй - и ея порывистости.
Бедный юный другъ мой!... Ты не знаешь, что Любаша - лицо безнравственное, что ее чуть что не на половину урезали 'приличiя ради'. Могло ли тебе придти въ голову, что исчезла блистательная выходная сцена Любаши на пиру Грязнова, что ты не услышишь:
Снаряжай скорей матушка родимая.
Что - тоже 'приличiй ради' непонятнейшая белиберда выйдетъ изъ отношенiй Любаши къ немцу лекарю - что во всей роли останутся (за исключенiемъ последняго акта) места, удобныя для того, чтобы 'пущать бенгалику'. Ты слушаешь въ какомъ то чаду одуренiя - не упоенiя а одуренiя, какъ ржетъ по лошадиному Грязной, какъ Прынцесса... то бишь, царская невеста Марфа Собакина по крюковымъ нотамъ и съ вращанiемъ очесъ изливаетъ разныя чувствiя... Ты почти не видишь дебютантки - чувствуешь только, что въ сцене, когда она видитъ въ окне Марфу, она невольно выбившись изъ силъ въ неблагодарномъ деле 'пустила бенгалику'; но уже въ сцене съ немцемъ лекаремъ опять выражается ярко самостоятельность и энергiя пониманiя и манеры; и въ четвертомъ акте свойства эти являются съ замечательнымъ блескомъ, съ явнымъ присутствiемъ огня таланта, страсти и чувства. Для тебя и для вызывающей единодушно г-жу Крестовскую массы - вопросъ о ней вторично порешенъ блистательнымъ образомъ, и ты и масса обратили вниманiе даже на то, какъ естественно-красиво упала зарезанная Грязновымъ Любаша, ибо красота позъ и движенiй - если она есть даръ божiй, а не дело рукъ 'театральныхъ делъ мастеровъ' - есть дело не малой важности.
въ художественно созданной имъ роли Собакина. Ты мечтаешь о возможности представленiй съ двумя равносильными женскими ролями: тебе грезится напримеръ Венецiянская актриса Гюго, въ которой г-жа Владимiрова играетъ Катарину, а г-жа Крестовская - Тизбу, или его же Марiя Тюдоръ съ Марiей - опять таки г-жей Владимiровой и Дженни опять таки съ г-жей Крестовской...
Но вопросъ о г-же Крестовской порешенъ только для тебя, свежаго и простого человека, для массы, да по всей вероятности для театральнаго управленiя, которое не врагъ же своему собственному делу и разумеется обрадовалось готовой актрисе съ такими блестящими данными...
Не порешенъ вопросъ мiркомъ тли литературной и мiркомъ тли театральной. И опять таки, хоть 'тайна сiя - тоже велика есть' - я тебе ее раскрою. Г-жа Крестовская имеетъ несчастiе быть женою одного изъ даровитыхъ молодыхъ писателей, достаточный поводъ для тли литературной - относиться къ ней враждебно. Г-жа Крестовская съ другой стороны положительно мешаетъ 'тле' театральной своимъ присутствiемъ на русской сцене. Она не мешатъ конечно - не говорю ужь г-же Линской, Левкеевой и даже полезностямъ въ роде г-жи Вороновой и Громовой - не говорю ужь высоко талантливой г-же Владимiровой - темъ более что у нея совсемъ другая артистическая натура и потому ея назначенiе идти объ руку съ г-жей Владимiровой - такъ что съ ними двумя действительно становится возможнымъ выполненiе многихъ хорошихъ сценическихъ произведенiй - но она не мешаетъ даже артисткамъ второй степени, выработавшимъ себе спецiальность, какъ г-жа Александрова 2-я или наша Стрельская; не мешаетъ наконецъ г-же Споровой, которая съ большимъ успехомъ можетъ играть умныя и холодныя роли въ роде 'Юлиньки' въ 'доходномъ месте'; - но всей куче нашихъ многочисленныхъ женьпремьерокъ ужасно мешаетъ.
И не дивись ты поэтому, и пожалуйста, что и после третьяго ея дебюта въ 'дочери станцiоннаго смотрителя' - дебюта, при которомъ она была принимаема еще съ большимъ сочувствiемъ; въ газетахъ все теже штуки, въ театральномъ мiрке все тоже шушуканье. Все это такъ и следуетъ - все это, въ сущности, гроша меднаго не стоитъ.
Между темъ, то следя за любимыми артистами, то ходя аккуратно въ представленiе класическихъ т. е. литературныхъ произведенiй, - провинцiалъ мой, по неволе и по развившемуся уже театральству, - пересматриваетъ почти все что стоитъ на репертуаре россiйскомъ и выводитъ изъ хожденiй своихъ весьма плачевныя размышленiя, какъ относительно артистокъ, такъ и относительно драмматургiи.
Лучшая молодая артистка потому только и пошла впередъ, что сама себя изъ столичныхъ разжаловала въ провинцiальныя. Даровитая молодая дебютантка темъ преимущественно и замечательна, - что и тонъ и пониманiе у нея совсемъ свои, непохожiя совсемъ на тонъ и пониманiе 'прынцессъ'. Какой нибудь г. Нильскiй - пока играетъ холодныя роли индейскихъ лингамчиковъ и можетъ держаться въ пределахъ обычной человеческой речи - актеръ не то что хорошiй, а даже отличный; какъ только роль погорячее, и какъ только вынужденъ онъ прибегать къ науке 'театральныхъ делъ мастеровъ' - не выносимее самаго г. Бурдина. А ведь о г. Бурдине вонъ даже изъ Вологды, г. Федоровичь въ журнале: 'Русская сцена' пишетъ что тамъ удивляются, какъ это г. Бурдинъ имеетъ успехъ въ Петербурге, когда въ Вологде была для всехъ нестерпима его приторная рутина'... Что жь это такое? Господи ты Боже мой! что жь это такое?
И замечаетъ мой юноша еще одно странное явленiе: на афишахъ большею частiю фигурируютъ гг. Бурдины, Григорьевы, Яблочкины, Шимаевы, Пронскiе и иные витязи, такъ сказать показные витязи, - а Чернышевъ, въ которомъ было гораздо более призванiя къ сценическому делу чемъ къ делу драматурга и котораго еще удалось ему увидать въ глубоко и честно созданной имъ роли 'учителя Иванова' въ 'Чужомъ пиру похмелье', - такъ и умеръ непризнаннымъ артистомъ, - а какой нибудь г. Жулевъ, - когда появится, что бываетъ очень редко, - выкажетъ въ хорошей роли, какъ роль купчика - кутилы въ 'Женихе изъ ножовой линiи', столько огня и веселости, сколько не выжмешь изо всехъ показанныхъ витязей вместе, - а въ роли совсемъ не видной, какъ напримеръ роль Баранчевскаго въ 'Саняхъ' столько простоты и естественности, что совсемъ уже похожъ на провинцiальнаго актера, - а какой нибудь, совершенно безъизвестный мiру г. Васильевъ 1, являясь въ ничтожнейшихъ роляхъ - все высказыветъ въ нихъ и умъ и талантъ и простоту - качества, которыхъ именно не достаетъ столичнымъ, показнымъ витязямъ, а наконецъ въ г. Малышеве, - у котораго только и есть что две-три человеческихъ роли, какъ напримеръ Эдгаръ въ 'Лире', - да 'Борисъ' въ Грозе (провинцiальный другъ мой не виделъ его въ 'Мите' въ 'Бедность не порокъ') - таится кладъ настоящаго огня и глубокаго чувства, - и между темъ онъ все является въ роляхъ приторно-добродетельныхъ и битыхъ людьми или загнанныхъ судьбою юношей.
И видитъ также мой захолустный другъ, что множество артистовъ решительно ошибаются въ своемъ призванiи, - что какой нибудь г. Степановъ - почти что самый желаемый Устрашимовъ и отличный Вихаревъ - въ трагики стремится!.. Другiе же большею частiю радикально ошиблись въ своемъ направленiи и мой юноша мысленно готовъ обратиться къ нимъ съ такого рода речью: О благородные согражданеДля чего, избравши несвойственное натуре вашей и весьма многотрудное поприще сценическое, лишили вы драгое отечество полезнейшихъ столоначальниковъ и можетъ быть даже блистательныхъ начальниковъ отделенiй! Вы были бы тогда - украшенiемъ и гордостiю местъ вашего служенiя, - а ныне, вы - не более какъ незаконныя похищенiя у канцелярiй, акцизной части и другихъ полезнейшихъ установленiй!
Обращаясь, въ печальныхъ думахъ своихъ, отъ сцены къ драматургiи на ней царствующей и невольно сравнивая репертуаръ столичный съ своимъ захолустнымъ, - провинцiальный другъ мой впадаетъ въ не менее тяжкiя и печальныя сомненiя... Бываютъ въ захолустье особые торжественные случаи, когда подъездъ сарая, отведеннаго 'подъ театръ', иллюминуется фонаремъ изъ красной бумаги и украшается афишею въ сажень длиною, возвещающею, что въ бенефисъ такого-то дана будетъ штука такая-то въ семи действiяхъ и двадцати пяти картинахъ, изъ коихъ каждая носитъ особое замысловатое названiе; но позорно кончается обыкновенно такое торжественное празднество... И таковыхъ же, чуть что не двадцать пять, картинъ зритъ мой юноша на столичныхъ афишахъ, возвещающихъ о представленiяхъ боярина Матвеева, Ермака Тимофеевича и прочихъ продуктовъ драматургiи Россiйской, которыя почему-то единственно почти и предлагаются въ пищу массе, наполняющей плебейскiй и дешовый Александринскiй театръ. Юноша мой знаетъ хорошо, что и въ захолустьяхъ ныньче не даютъ уже Ермаковъ, Парашъ, Костромскихъ лесовъ, и вообще удивляется какъ весь Островскiй играется въ захолустьяхъ и чрезвычайно много вещей нашего народнаго поэта - 'сошли съ репертуара' столичной сцены... Тщетно ждетъ онъ напримеръ 'Бедной Невесты' 'Не такъ живи какъ хочется' 'Бедности не порокъ' 'Минина' - Минина, къ которому даже отчасти фанатическое уваженiе привезъ онъ изъ своего 'далека', весьма мало заботящегося о томъ, чтобы великiй драматургъ Россiи былъ непременно поэтъ отрицательный, карательный и ...
Эхъ, любезный! Не радъ бы ты былъ, кабы и увидалъ эти дорогiя тебе произведенiя на нашей сцене въ ихъ прежней обстановке. По моему, такъ очень хорошо даже сделали, что имъ на некоторое время отдыхъ и покой, беднымъ, дали... Ведь ты виделъ какъ мы, при посредстве г. Бурдина - Кита Китыча - 'Тяжолые дни' обработываемъ и какого жёньпремьера Досужева въ нихъ г. Нильскiй изобразилъ. Ведь ты виделъ тоже, какъ мы одну изъ любимыхъ тобою комедiй, которая такъ хорошо и честно выполнялась въ твоемъ захолустье, какъ мы 'Старый другъ лучше новыхъ двухъ' въ гробъ уложили при посредстве того же Бурдина, который сгубилъ всю жизнь и все веселье комедiи, взявши на себя роль Вавилы Вавилыча Густомесова!
Ты хлопецъ, можетъ быть, не трусъ,
Да глупъ - а мы видали виды!
Ты спрашиваешь наконецъ: кого же винить въ такомъ печальномъ состоянiи нацiональной драматической сцены?
'Абличителиó тамъ успели уже сделать. А второе дело, оне, личности-то, во сто разъ надежнее нашихъ обличителей, готовыхъ отца родного за небольшiе сребренники (5 коп. серебромъ за стихъ и 1 коп. за строчку прозы) 'въ лучшемъ виде' изобразить.
Абсолютные отрицатели скажутъ тебе, что публика виновата, что по Сеньке шапка, по публике театръ. Тоже не верь. Масса - дитя, но умное дитя, и у нея губа не дура.
Рутина виновата, ржавчиной въевшаяся во все устройство драматической сцены, во все понятiя объ искустве. Объ этомъ впрочемъ дельно и толково поразсудимъ мы съ тобою въ следующiй разъ. А теперь, я весьма усталъ, усталъ, беседуя съ тобою, мой провинцiальный другъ.
1864 г.
Аполлонъ Григорьевъ.