Аполлон Александрович
ГРИГОРЬЕВ
А. А. Григорьев оказался, по выражению Александра Блока, «единственным мостом», связывающим Пушкина с серебряным веком русской поэзии. Оценка высокая, но тот же Блок называет этот мост шатким. Почему?
Немногим известно сейчас имя Григорьева, да и интерес к этому замечательному поэту и прозаику, оригинальному мыслителю, своеобразному критику, назвавшему свою систему «органической», был недолгим в начале нашего века. И даже первое полное собрание сочинений, под редакцией Блока, оказалось незавершенным – вышел только первый из двенадцати, увесистый том в 1918 году.
хотя она оказала существенное влияние на позднейших критиков и историков литературы.
Причин много. Он был очень одаренным человеком, и одарен был прежде всего «совестью». В «шумном поколении сороковых годов во главе с Белинским» (Блок) Григорьев был совершенно одинок. Он придерживался собственной системы взглядов, смысл которой в единстве мира, взаимосвязи жизни и искусства, невозможности затолкать литературу в схемы, которыми пользовались Белинский, Добролюбов, Чернышевский и прочие, с которыми он сражался до конца своих дней. Он был противником теорий литературы. Ратовал за то, чтобы в искусстве изображалось «общество, живущее... дельными интересами... насквозь проникнутое розаизмом». Не носился с «темными царствамий», а боролся с ними.
Аполлон Григорьев родился в 1822 году в Москве, и жил в Замоскворечье. В 1842 он с отличием закончил Московский Университет и через шесть лет после смерти Пушкина опубликовал свои первые стихи. Основной чертой жизни Григорьева была способность всем существом, самозабвенно увлекаться. Он занимался всем: был замечательным артистом, прекрасно играл на рояле и на гитаре, пел. Но будучи умным и остроумным собеседником, отнюдь не неприятной наружности, был одинок. Одинок совершенно. Влюбленность приносила ему только страданья. Одна за другой его избранницы предпочитали ему других: спокойных и богатых. Он же прожил всю свою жизнь на грани нищеты, часто сидел в долговой яме и умер в 42 года после очередной отсидки. Все его попытки устроиться на службу оканчивались неудачей, и в журналах он задерживался не более года, уж слишком не терпел он пустоты и лицемерия журналистики. Но в тоже время не мог дать примера другой журнальной работы, поскольку не имел капитала и, что важнее, единомышленников. Он был максималистом и это мешало и помогало ему одновременно.
Судьба Григорьева сложна. Он пострадал не от правительства, несмотря на свое свободолюбие и не от идей, а от самого себя. Ведь он был одновременно честным человеком и безалаберным работником, к тому же его жизнь сопровождалась частыми запоями.. Его одолевало «темное царство» в себе и жизнь прошла беспокойно со множеством несчастий.
Ему удалось побывать в Европе. Вот некоторые мысли из заграничных писем друзьям.
«Что ждет меня в России? Все тоже – тоска, добывание насущного хлеба... безнадежная, ходя и чистая борьба с хамством в литературе и жизни...»
Из письма 1861 года:
«Гласность, свобода – все это, в сущности, для меня слова, слова бьющие только слух, слова вздорные, бессодержательные... неужели в серьезные минуты самоуглубления можно верить в эти штуки?.. Есть вопрос и глубже и обширнее по своему значению всех наших вопросов... Это вопрос о нашей умственной и нравственной самостоятельности».
Насколько не чужды нам сейчас эти слова. Жизнь Григорьева поражает постоянной борьбой и постоянством борьбы с хамством в литературе, за дело и самостоятельность.
«последним романтиком».
Андрей Никитин;Перенский, 1991