148. В. П. БОТКИНУ
26 апреля 1856. Москва
Добрый и милый Василий Петрович!
Зная по собственному, весьма печальному опыту, сколь мало порядочный* человек, а тем паче еще литератор, способен писать письма, и потому плохо надеясь на то, чтобы Вы изложили письменно редакции "Современника" аккуратно (слово, имеющее, вероятно, и в отношении к Вам, как в отношении ко мне, смысл несколько комический) и подробно все то, о чем мы переговорили с Вами - я решился взять этот труд на себя: Вы же - это мое письмо к Вам перешлите, только целиком, редакции.
Я Вам говорил, да Вы и сами знаете, что я могу работать усердно и, стало быть, с пользою для журнала только тогда, когда я предан душею журналу, когда я в журнал верю, когда я журнал считаю своим отечеством. Так служил я "Москвитянину", служил честно, забывая о собственных интересах - и вера в дело давала моим статьям жизнь и силу.
В людей, составляющих теперь редакцию "Современника", т. е. в Некрасова, Панаева, Вас, Анненкова, Островского, Тургенева, Дружинина, Толстого - я верю; в журнал - покаместь еще не верю, потому что в нем подле статьи, например Анненкова, хоть о "Семейной хронике"1 что ли, - статьи, которой сочувствуешь совсем, - появляется ряд статей некоего г. Чернышевского2, оскорбляющие всякое эстетическое и историческое чувство (не мое одно, конечно, но чувство и Ваше и всякого серьезного литератора), - подле высказывающихся по временам благородных и прекрасных стремлений поразит иногда отсутствием такта и дубинностью чутья легкомысленный отзыв о книге, какова, например, книга отца Парфения3 и т. д. и т. д. Одним словом, "Современнику", при его силах, при его искренней и горячей любви к правде, к искусству и к народу, - недостает ясно сознанных и постоянно высказываемых серьезных принципов критического взгляда. Что ж это будет за кавардак, в котором Анненков и я будем веровать в искусство, а г. Чернышевский ругаться над ним, т. е. проводить милые мысли своей диссертации4 и задора? Ведь это выйдет нечто смешное и хуже Вавилонского столпотворения!
Вопрос, стало быть, поставляется вот как:
Хочет ли "Современник" поручить мне критический отдел, журналистику и театр с правом просмотра всех не моих статей (кроме статей Анненкова, Дружинина и Некрасова) по этому отделу, с правом выбрать в Москве специальных сотрудников по отделу книг религиозного содержания и книг по русской истории и русскому быту?..
Если - да, - я отдаюсь журналу весь, отдаюсь душею, сердцем, убеждением: бросаю навсегда службу, - покидаю Москву, которую я люблю всею страстию русского человека и коренного москвича, - одним словом - я Ваш.
Если - нет, то и толковать не о чем.
Об условиях материальных много толковать нечего. Они - очень просты - и будут относиться как к редакции "Современника", так и к Дружинину, редактору "Библиотеки для чтения".
Условия в отношении к "Современнику":
1) Плата, какую сами гг. редакторы положат за постоянный просмотр всех не моих статей в отделе критики, журналистики и т. д. - и за просмотр всех статей, касающихся русской истории и русского быта, помещаемых в журнале.
2) Обеспеченное minimum моей работы, выдаваемое ежемесячно, с аккуратностью казенного места (только не театра, который часто не платит по нескольку месяцев жалованье русским актерам, отговариваясь расходами на итальянцев).
Minimum моей работы должны составлять два с половиною листа, т. е. сто двадрублей серебром в месяц. Счет за то, что наработаю я больше 2 '/г листов, сводится по конце года в декабре; но minimum, равно как и плата за просмотр и надзор, какую назначит мне редакция - должны быть платимы безотлагательно каждый месяц - для лучшей уверенности, в чем напишем мы условие, разумеется, не формальное, но скрепленное подписями моею и редакторскими, а равно и подписями двух свидетелей, Вашей и тургеневской, - условие на вере необходимое потому, что я в таком случае бросаю службу и, стало быть, лишаюсь всяких гарантий существования.
Условия, относящиеся к А. В. Дружинину как редактору "Библиотеки", которому я могу быть полезен статьями о литературе немецкой и французской, заключаются только в обеспечении такого же minimum в полтора листа печатных, т. е. семидесяти пяти рублей серебром, платимых ежемесячно, аккуратно и безотлагательно, с таковым же счетом в конце года за большее и с таковым же не формальным условием.
Кроме "Современника" и "Библиотеки" я не имею права нигде печататься, пока условия таковые существуют между нами.
Вот, добрейший Василий Петрович, все, что имел я сказать Вам существенного о деле и что уполномочиваю Вас целиком передать двум редакциям. Удастся дело или не удастся - да не бросит только неудача какой-либо тени на наши с Вами восстановленные дружеские отношения. Вы мне дороги - как один из последних могикан, по удачному выражению тургеневского Лежнева5. Вы понимаете очень хорошо, что как человек убеждения, я иначе не могу действовать.
Искренно Вас любящий и уважающий
Ап. Григорьев.
Примечания
Печатается по подлиннику: ГМТ. Ф. В. П. Боткина. П. 2. Инв. № 60707. Л. 1—4 об. Впервые опубликовано: Голос минувшего. 1922. № 1. С. 129-131.
западнику, коим Боткин был в 1840-1850-х годах, Г. относился с изрядной долей отчуждения и иронии, но ценил его любовь к искусству и к идеалистической философии. В 1856 г. произошло их временное сближение: Боткин как москвич оказался посредником в переговорах Г. с владельцами "Современника" Н. А. Некрасовым и И. И. Панаевым. В "Кратком послужном списке на память моим старым и новым друзьям" (1864) Г. так охарактеризовал этот эпизод: «"Современник" начал заискивать Островского - и, как привесок, - меня, думая, что поладим. Факты. Наехали в Москву Дружинин и Панаев. Боткин (дотоле враг, оттоле приятель) свел меня с ними» (Воспоминания П. С. 309). Но нормативные требования Г. не были приняты редакцией "Современника"; сотрудничество ограничилось публикацией поэтических переводов Г., а не его критических статей, однако знакомство с Боткиным после этого эпизода продолжалось. В мае-июне 1856 г. Боткин вместе с А. В. Дружининым живет на даче в Кунцеве под Москвой и часто видится с Г. (см. примеч. к письму Дружинину от июля 1856 г. - № 151). В сентябре 1858 г. Г. встречался с Боткиным в Берлине, о чем вспоминал, не называя его имени, в статье "Стихотворения Н. Некрасова" (1862): "Это был не только страстный, но даже сладострастный знаток и ценитель изящного, развивший до крайней чуткости свой от природы тонкий вкус, таявший буквально перед Корреджио; чистейший пантеист (...), сохранивший, несмотря на то, что развился в яром западничестве и в таковом остался, всесторонность русского ума, то есть равно отзывчивый на все прекрасное и великое во всех школах и все рйвно тонко оценявший, да вдобавок еще сохранивший здравый практический толк и остроумие, несколько ерническое, великорусского купечества, к которому он принадлежал и которого никогда не чуждался, несмотря на свою громадную начитанность и глубокое философское развитие" {Григорьев An. Литературная критика. М., 1967. С. 476).
... хоть о "Семейной хронике"... - Цикл очерков СТ. Аксакова "Семейная хроника" (1856).
2 ... ряд статей некоего г. Чернышевского... "Очерка гоголевского периода русской литературы" Н. Г. Чернышевского печатались в "Современнике" (№ 12 за 1855 г. и в № 1, 2 и 4 за 1856 г.). Свое отрицательное мнение о первых "Очерках..." Г. сообщил в письме к Погодину, написанном около 14 февраля 1856 г. (№ 141).
3 ... легкомысленный отзыв о книге, какова, например, книга отца Парфения... - Имеется в виду опубликованная в "Современнике" (1855. № 10) рецензия Чернышевского на книгу: "Сказание о странствовании и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженника Святые Горы Афонские инока Парфения". В 4-х чч. М., 1856.
4 ... - Диссертация Чернышевского - "Эстетические отношения искусства к действительности". СПб., 1855.
5 ... - В "Эпилоге" романа И. С. Тургенева "Рудин" (1855).
* литер(атор)