190. М. П. ПОГОДИНУ
8 (20) ноября 1857. Флоренция
Ноября 8. 1857 года. Флоренция.
На меня иногда запоем нападает желание писать к Вам, достопочтеннейший Михаил Петрович, - и вот таковое напало на меня опять в день Вашего Ангела - с которым издалека Вас поздравляю. Не дивитесь такому желанию... Я ведь знаю Вас так давно, с 16 лет моего возраста, - я видел от Вас так много горького и сладкого, что привязанность к Вам срослась с моим существом. Вы со мной еще с юношей беседовали о самых важных вопросах (во времена доктора Гая), Вы написали ко мне в Петербург несколько строк, полных глубокого чувства; Вы меня и бранили без меры, и без меры же подымали меня в собственных глазах во все времена моей безобразной, но полной жизни...
Лирическое чувство, которым Ваше последнее письмо меня наполнило - несколько разлетелось потом... И знаете от чего? Читали ли Вы в "Норде" (в первых пяти ноябрьских нумерах) один фельетончик из Петербурга1 - срамный фельетончик, где мы хотим показать, что и мы дескать европейцы, и у нас есть блудницы, скандальные истории, Demi-monde*... Это ужасно! Не знаю, произвел ли он в Вас тоже чувство негодования... Ведь это голос из России, это - les premices** нашей свободы слова... Бедный, обманутый, самолюбием ли, безумным ли увлечением, Г(ер-цен). Неужели один подобный фельетон не наведет его на мысль... что уж лучше старообрядчество, чем подобная пакость моральной распущенности!
Еще мысль, которая гложет меня: что, если все, что ни делается или ни затевается, делается и затевается только для виду, для блезиру, и завершится чем-нибудь вроде подобного фельетончика.
Во всех подобных случаях для меня со всею неумолимостью поставляется вопрос: что противнее душе моей, ее правде: подобный ли фельетончик или православие блаженной памяти "Маяка"? А все, все, и в душе, и в обстоятельствах эпохи нудит дать себе наконец последний, удовлетворяющий и порешающий ответ...
Еще вот что: меня пугают и ставят в тупик молодые, подростающие поколения... Им чересчур много дано критического анализа и чересчур рано. То, от чего в былую пору наши сердца бились восторгом и от чего мы лезли на стены - ими поверяется, продергивается... правота отнимает у них крылья и привязывает к мелочам.
темно - в настоящем какая-то безвыходная бездна вопросов и сомнений, какие-то слепые, но страшные ненависти, какие-то смутные, но пламенные верования... во что? Вот в этом-то и вопрос... В русское начало? Да что оно такое? Целую книгу исписал я уже мечтами по его поводу и анализом самым бесстрашным2 - а в голове и в сердце все еще тьма-тьмущая... Ясно только отрицание, ясна только ожесточенная ненависть ко всему, что или с точки зрения "Маяка" обузивает, или с точки вышепи-санных фельетончиков (в которые сводится весь Петербург и вся образованность) его сглаживает... А мне тридцать пять лет, и я один из тех, которым чутье этого начала давалось и дается... неужели же вся жизнь так и пройдет без порешения... "Заря занимается" - пишете Вы3 - да! но только заря, вечная заря, которою уж мы все, право, сыты.
"дадеся ми пакостник иже пакости ми деет"4. Это Бецкий. Вы себе и представить не можете, что это за подлая ракалия: и злость, и трусливость гиены... Воображаю, как он меня распишет, если уж не расписал своим приятелям - хоть я держусь вообще осторожности "многохитростного мужа Одиссея". Он простить мне не может того, что князек учится со мной охотно и делает успехи.
Княгиня уехала в Париж... Мы (т. е. дом) ведем жизнь до того регулярно-глупую, бесцветную и пошлую, - что для нее не стоит жить в Италии. А так живет большая часть наших русских приезжих. Сбегают раз с лорнетом в Уффицию и в Питти - а потом регулярно-глупо ездят в Кашины (нечто несравненно худшее нашего Парка и тем более Сокольников). Я в галереях каждый день, наслаждаюсь и учусь сколько могу, потому что памятники искусства единственное, чего надобно здесь нахватываться и с чем надобно сжиться, - хоть Войцехович и подсмеивался немного над моими чисто-художественными изучениями и советовал, как будущему редактору журнала, больше всматриваться в практические стремления века - да Бог знает, прав ли он. Я все-таки остаюсь той веры, что все живое вносится в мир только искусством. Может быть, эта вера в искусство есть часть того символа, которого точнейшим определением я мучусь...
"Москвитянин" должен начаться, называется: "Всеобщая переверка", - выведет все из Пушкина и все сведет к Пушкину5. Это в самом деле наше первое, целостное, синтетическое выражение, хотя выражение в рафаэлевских контурах, очерками. Все правильное последующее наполняет только контуры плотью и красками - концы всего в Пушкине.
Мицкевич дозволен?.. Если так, то о нем значит тоже можно говорить - и - (вот что я отсюда издалека лучше вижу) говорить о Пушкине, о нем и проч. несравненно будет полезнее, чем доказывать, что Грановский не был истинный ученый6 и что Никита Иванович прав, употребляя equestris***7публика и подрывается кредит литературного мнения, а дело общее превращается в дело кружка.
Засим кланяюсь Вам до лица земли, прося не забыть иногда хоть строчкою человека, которому строчки Ваши, Бог знает, как дороги. А писать всего лучше: poste restante**** - ибо я сам хожу на почту за своими письмами.
P. S. Вот еще верование благоприобретенное: за границей можно учиться и ездить по разным городам. Но надобно быть чем-нибудь от Господа Бога обиженным, чтобы для удовольствия
Примечания
Печатается по подлиннику: РГБ. Ф. Пог. Д1, 9, 33. Л. 21-22 об.
Впервые опубликовано: Б Материалы. С. 180-183 (№ 66). Исправления и дополнения: ТГУ 358. С. 337 (п. 45).
... один фельетончик из Петербурга... - Петербургский "полусвет" описывался в заметке "Chronique de Saint-Petersbourg", за подписью: "i" (Le Nord. Bruxelles. 4 nov. 1857).
2 Целую книгу исписал я уже мечтами по его поводу и анализом самым бесстрашным... — "Друзьям издалека" (см. письмо Погодину от 26 августа 1857 г., № 182, примеч. 4).
"заря занимается" - пишете Вы... - См. письмо Г. к Погодину от 27 октября 1857 г. (№ 189), примеч. 1.
... "дадеся ми пакостник иже пакости ми deem". - Ср. 2 Кор. 12. 7: "дадеся ми пакостник плоти, ангел сатанин, да ми пакости деет, да не превозношуся".
5 Будущая статья, которой "Москвитянин" должен начаться, называется: "Всеобщая пе" - выведет все из Пушкина и все сведет к Пушкину. - Такая статья неизвестна, однако формула "все из Пушкина" через год и два месяца появилась в несколько измененном виде - "Пушкин наше все" - в статье "Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина. Статья первая. - Пушкин, Грибоедов, Гоголь, Лермонтов" (напечатана в "Русском слове", № 2 за 1859 г.). Оценка Пушкина, данная в настоящем письме, почти дословно повторена в статье Г.
6 ... доказывать, что Грановский не был истинный ученый... - Подразумевается статья В. В. Григорьева "Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве" (Русская беседа. 1856. № 3, 4), где образ Грановского - ученого и человека - намеренно принижался. Это вызвало резкие протесты в печати. См. также: Дневник в 3-х томах. М., 1955. Т. 1. 1826-1857. С. 456, 534.
7 ... Никита Иванович прав, употребляя equesths. — В начале 1857 г. шла длительная полемика между близким к славянофилам Н. И. Крыловым (его статьи в "Русской беседе" и "Молве") и авторами "Русского вестника" (М. Н. Катков, П. М. Леонтьев), в частности, по поводу ошибочного падежа в латинском слове, употребленного Крыловым. (Слово "equestris" - менее употребляемая форма именит, падежа "equester" и обычная форма род. падежа.)
(фр.).
** первые плоды (фр).
(лат.).
(фр.).