Григорьев А. А. - Майкову А. Н., 18 или 20 мая (30 мая или 1 июня) 1858 г.

214. А. Н. МАЙКОВУ

18 или 20 мая (30 мая или 1 июня) 1858. Флоренция.

1858 г. (Июня 1). (Мая 18). Флоренция.

Ну - вот - все твои желания в отношении ко мне, мой милый поэт, исполнились -я был в Риме и сошелся с Кушелевым, - а потому и был в Риме, что сошелся с Кушелевым. Впрочем, обо всем этом вероятно писал тебе Полонский. Ultimatum моей судьбы - то, что я решительно перебираюсь в Петербург, который уж как-то совестно мне теперь называть ненавистным, ибо там будешь ты, Полонский, Писемский, Дружинин, Серов и две семьи, с которыми сошелся я за границей...¹ Но, конечно, ты дозволишь мне на первый же раз обругать тебе матерно за то, что ты совсем забыл о существовании в городе Флоренске существа безобразно хандрящего, мучащегося исканием абсолюта, и которому Бог знает как дорого живое, человеческое слово из далекой родины.

Начну с того, что я полюбил глубокою и не заказною, не казенною любовью твою Италию, полюбил за то божеское, что в ней осталось цело и нерушимо, за ее природу, за ее искусство, за ее народ с его эффектными драпировками, вспышками волкана и звонким горлом. Она, твоя Италия, - дала мне много - откровение того, что мне не доставало, откровение пластического. Это ее дар мне, дар такой драгоценный, за который я непрестанно благодарю ее.

И здесь опять - абсолют играет огромную роль. Пока я не убедился palpahle-menf ^1*, что мир живописи есть тоже правда души человеческой, мир ее идеалов, ее мифология, τέχνη ^2*, - до тех пор - ее явления для меня не пели, а чорт ли мне в том, что мне не поет? Когда же все это - и флорентийское, и римское, и венецианское, и неаполитанское, и испанское, и фламандское запело мне свои многоразличные симфонии о душе и ее идеалах - то скрипкой Рафаэля, то густыми, темными и глубоко страстными тонами^3* виолончели Мурильо, то яркою и чувственно-верующей флейтой Тициана, то органом старых мастеров и потерянным, забытым инструментом, стеклянной гармонией фра Беато Анджелико, то листов-ским, чудовищным фортепьянном Микель Анджиоло, - я отдался этому миру столь же искренне, как мирам Шекспира, Бетховена, Шеллинга.

Поясню тебе мою мысль прозаичнее - если, впрочем, что-либо твоей отзывчивой натуре надобно пояснять.

Главное во всяком искусстве - вера, вера и вера в создаваемый им мир, - единство миросозерцания с талантом. Наше, современное, - и особенно русское художество создает (!!!) идеалы по старым преданиям, идеалы, в которые не верит, но об которых ему сказано, что они идеалы - кроме жанристов - да и из тех мало истинно верующих и способных создавать точно идеалы: был Федотов да умер, есть Бо-клевский да гибнет от отсутствия заказов и от запивания. Остальные в сущности -говно, более или менее яркое.

О наивная и великая смелость Рубенса, дерзнувшего создавать фламандскую Мадонну (даже в костюме фламандки, даже с брюшком, при встрече с Елизаветою - помнишь! в галерее Боргесе в Риме?) - и вакханалию, совсем уже пьяную и вместе могучую, - о смелость, не менее наивная, Андрея дель Сарто с сладострастием улыбки его типа - где вы?.. Одна скотина (впрочем, весьма талантливая), Сорокин - написал "Благовещение". Я как взглянул, так и ахнул: "Господи, какая свинья!.."

Взять жидовку-натурщицу, в которую не верит всех с Брюлловым, - отдам за какое-нибудь распятие Беноццо Гоццолии за Иоанна, с такою детскою горестью пригорюнившегося у этого распятия - за любого из фламандских пьяниц... И Беноццо Гоццоли и фламандцы верят в душу  живу, а эти господа все верят только в кисти и краски. Понял?

Все истинно великое есть душевное, будет ли оно итальянское в разных его оттенках, испанское, фламандское или немецкое. Как скоро изображаемый мир^4* выше душевной мерки, т. е. чужд ее - выходят фальшь и техника, как скоро ниже -разврат.

Вот, друг мой, тот абсолют, которого я крепко добиваюсь и без цемента которого все представляется в хаотическом распадении. В нем, в этом абсолюте души и ее правды мирятся вещи по-видимому непримиримые: мясистый Вакх Рубенса с светлым Богом - утешителем скорбей, допотопным Христом древнего ваяния; идеализм Рафаэля (т. е. собственно не идеализм, а юность, красота) с кабацким натурализмом Караваджио. Во имя этого абсолюта всякая правда становится уже идеальною, типовою - да потому-то только она и правда. С натурщицами и классическими позами доедешь только до крика красок и до штук. Куда ж тут девать Микель Анджиоло, спросишь ты?.. А куда угодно - сказал бы я, если бы у Микель Анджиоло и у Брюллова подчас, вопреки их исключительным показам сил - не выражалась их личная душевная сторона (так у Микель Анджиоло в его Мадоннах совсем figlio del popolo^5*).

К тебе теперь я образую речь,
²

Что ты почти доселе показывал только силы красок или голоса, что ты молился идеалам, которым не верил, рабствовал перед готовыми формами - об этом мы с тобой уж говорили - и "розы Пестума" послужили тогда таким ярким доказательством! !³ Я назвал тебя тогда живописцем⁴ — но это тогда в устах моих было почти что бранное слово. Ведь я тогда говорил картинам то, что кто-то говорил сонатам: Sonate, que me veux tu?..^6* И я был тогда прав. Ни мне, критику, ни массе нет душевного дела до τέχνη. пока оно только технэ.

Тебе дано сил так много, что с тебя и спросится много. Скажу тебе вещь парадоксальную, но^7* верную. Ты-то именно страждешь тем, что, при твоих огромных силах, бегал, как трус, серьезного порешения вопроса об абсолюте - и самоуслаждался часто видом порешений - потому, оно покойнее - а огромные силы таланта, дескать, вывезут!

До свидания - пожми руку твоей жене, этому удивительному обличению (как твой простой душевный идеал, как твоя правда) всех колоритных и классических замашек и академических поз твоей музы - и пиши мне в Париж, куда я еду на днях.

Твой

А. Григорьев.

Примечания

Печатается впервые, по подлиннику: РГБ.

Адресат определяется по содержанию (в архивном описании значится как письмо к неустановленному лицу) и по обращению "мой милый поэт" (ср. письмо к А. Н. Майкову от 9 января 1858 г. -№203).

В дате явное несоответствие; в каком стиле Г. допустил ошибку, решить трудно: 1 июня н. ст. соответствует 20 мая ст. ст., а 18 мая ст. ст. - 30 мая н. ст.

¹  ... две семьи, с которыми сошелся я за границей... - Одна из них, вероятно, семья Мельниковых: О. А. Мельниковой Г. посвятил несколько лирических стихотворений.

²  К тебе теперь... сын Гамлет... - В. Шекспир. Гамлет, акт 1, сцена 1 (ср. у Н. Полевого: "Мой брат и мой любезный сын, Гамлет").

³  ... "розы Пестума" послужили тогда таким ярким доказательством!! - Стихотворение А. Н. Майкова "Розы" ("Вся в розах - на груди, на легком платье белом"), 1852 г.

⁴  Речь идет об отзыве Г. о Майкове в статье "Русская изящная литература в 1852 году" (Москвитянин. 1853. № 1. 4. 8-я статьи).

1* ощутимо (фр.).

2* ремесло, техника

3* Далее вычеркнуто: Мурил(ьо).

4* Далее вычеркнуто: выходит

(ит.).

6* Соната, что ты от меня хочешь?., (фр.).

7* Далее вычеркнуто: