В час, когда утомлен бездействием душно-тяжелым,
Или делом бесплодным — делом хуже безделья —
Я под кров вхожу — с какой-то тоской озираю
Стены, ложе да стол, на котором по глупой,
Старой, вечной привычке ищу поневоле глазами,
Нет ли вести какой издалека, худой или доброй
Всё равно, лишь без вести, и роюсь заведомо тщетно —
Так, чтоб рыться, — в бумагах… В час, когда обливает
Светом серым своим финская ночь комнату, — снова
Сердце болит и чего-то просит, хотя от чего-то
Я отрекся давно, заменил неизвестное что-то —
Глупое, сладкое что-то — с суровым, холодно-печальным
Нечто… Пусть это нечто звучит душе одномерно,
Словно маятник старых часов, — зато для желудка
Это нечто здорове́й… Чего тебе, глупое сердце?
Что за вестей тебе хочется? Знай себе, бейся ровнее,
Лучше будет, проверь…Вести о чем-нибудь малом,
Дурны ль они, хороши ль, только кровь понапрасну волнуют.
И желаний о ком да о чем-нибудь знать, И чего же
Надо тебе, непокорное, гордое сердце, — само ты
Хочешь быть господином, а просишь все уз да неволи,
Женской ласки да встречи горячей… За эти
— плохая расплата, не все ли
Ты свободно любить ничего не любя… не завидуй.
Бедное сердце больное- люби себе все, или вовсе
Ничего не любя — от избытка любви одиноко,
Гордо, тихо страдай да живи презрением вволю.