• Приглашаем посетить наш сайт
    Лесков (leskov.lit-info.ru)

    • Дневник любви и молитвы

    [Дневник любви и молитвы]

    1

    Марта 25, 18.. года

    Und wenn du ganz in dem Gefühle selig bist,
    Nenn's Glück, Liebe, Gott!
    Ich kenne keinen Namen
    Dafür. Gefühl ist alles…
    Name ist Schall und Rauch,
    Umnebelnd Himmelsglut[1]

    I

    И снова он, старинный, мрачный храм,
    И тихий свет лампады одинокой,
    И в куполе Всевидящее Око,
    И лики длинные, как тени по стенам.
    И образы святых над царскими дверями
    Парящих в небо стройными рядами.
    И выше всех Голгофа. И на ней
    Распятый Бог, страдалец за людей.

    II

    И вспомнил я, как часто в храме том,
    И снова видел я мольбу его святую,
    Восторженный и вместе кроткий взор.
    И слышал речь Евангельски-простую,
    О чудесах Господних разговор…
    Как часто он молился со слезами
    И «верую» с восторгом повторял,
    И голову смиренно преклонял
    Под выход с страшными и тайными дарами!..
    Тогда и я все ясно понимал
    И символ веры набожно читал…
    И пению и смыслу дивных слов
    Вторил торжественно раскат колоколов…
    . . . . . . . . . . . . . . .
    . . . . . . . . . . . . . . .
    И долго был я думой погружен
    В былое, пролетевшее как сон.

    III

    Но я взглянул… И лики предо мною,
    Казалось, ожили, но жизнью мертвецов,
    И было ли то звон колоколов
    Но слышались мне звуки странных слов.
    Казалось мне, ряды святых как хоры
    Гласили песнь, печальную, как стон,
    И вторил им унылый, страшный звон.
    Их лики бледные… Недвижимые взоры
    И песнь проклятия… То был ужасный сон…
    И между них я видел лик знакомый,
    Чертами он отца напоминал
    И горестным спокойствием сиял…
    . . . . . . . . . . . . . . .
    Очнулся я… и было грустно мне,
    Но страшно не было. Лишь милой старине
    Я отдал дань невольными мечтами;
    А вздох сдавил, скрестивши грудь руками.

    IV

    И между тем народ уж находил
    И, набожно крестясь, на место становился.
    И служба началась, и ряд паникадил
    Сиянием свечей мгновенно озарился.
    Вдали от всех я у стены стоял
    Над верою толпы, живой и простодушной,
    В душе, как демон, злобно хохотал.

    V

    И стало скучно мне… Ленивою душой
    Ни мысль единая, ни чувство не владели.
    И проклял я удел блаженный свой,
    И мирный быт, и хладный свой покой,
    И вечное стремление без цели,
    И книжной мудрости на полках длинный ряд,
    И споры школьные, и мысли напрокат.
    И — почему, зачем — того не знал я,
    Но дни младенчества предстали предо мною,
    И, словно наяву, я видел пред собою
    Картины лучшего, былого бытия.
    И видел я в волшебном сновиденье
    И детскую постель, и в окна лунный свет,
    И над постелью матери портрет,
    И образ на стене — ее благословенье.
    И вспомнил я, с каким благоговеньем
    Я «Отче наш», ложася спать, читал
    — и тихо засыпал.
    И погружался я душой в воспоминанье
    И свиток прошлого внимательно следил.
    И, наконец, с тоской и трепетом открыл
    Страницу грустную блаженства и страданья.
    И ожил снова я… и первую любовь,
    И слезы, и мечты душа постигла вновь.
    И снова видел я — и мраморные плечи,
    И ножку легкую, и девственную грудь,
    И снова слышал я пленительные речи
    Все так же, как и в день минутной нашей встречи.
    Да! ты была одна, с которой жизни путь
    Не труден был бы мне… И озарен сияньем
    Звезды моей, могучий упованьем,
    Я шел бы с верою путь скорби и труда!..
    Но ты была падучая звезда…
    . . . . . . . . . . . . . . .
    . . . . . . . . . . . . . . .
    Не в силах удержать и дум и чувств избыток,
    Закрыл я холодно воспоминанья свиток.

    VI

    … Но прежних лиц
    Мой взор искал напрасно. Предо мною
    Ряд старых дам да чопорных девиц…
    А назади с смиренной простотою,
    С поклонами земными — ряд купцов
    Да жен и дочек их. Признаться, пустотою
    Душа страдала. Я уж был готов
    Идти скучать домой. Но теснотою
    Удержан был. Ленив я как-то стал
    И до дверей толкаться не желал.
    И вот опять я стал смотреть. Случайно
    (А может быть, по воле неба тайной)
    Мой взгляд упал налево…

    VII

    Там одна
    Близ гроба Искупителя стояла,
    Молилася так пламенно она,
    Смиренно так колена преклоняла.
    Невольно к ней я взоры приковал
    И отвести не мог… И думать стал:
    Зачем она в тиши уединенья,
    Вдали от всех, хотя и лучше всех?..
    Или расчет кокетства? Горький смех
    При мысли той невольный подавляя,
    Я все смотрел. Меня не замечая,
    Все так же пламенно молилася она
    И никуда свой взор не обращала
    И к миру дольнему была так холодна.
    И признаюсь, за смех мне стыдно стало.
    Ее прекрасное и бледное лицо,
    Сиявшее тоскою и надеждой,
    Тень локонов, свивавшихся в кольцо,
    И очи черные, и черный цвет одежды —
    Все было дивно в ней… Печальна и бледна,
    Мне Божьим Ангелом явилася она:
    Казалось, он по небесам грустил
    И небеса за грешников молил.

    VIII

    И каждый раз, когда, колена преклоня,
    Она свой взор на небо обращала,
    Мечталось мне: она молилась за меня
    И грешника молитвою спасала.
    Я лепетал греховными устами
    И крест творил — и гордая глава
    Склонялася во прах пред образами.

    IX

    И предо мной иконостас сиял,
    И лики весело и радостно смотрели,
    И Распятый, казалось, призывал
    Словами кроткими к Себе, к Единой цели
    И блеск свечей на стенах озарял
    Изображения святые —
    И видел я — и ясли те простые,
    Откуда Свет народам воссиял,
    И мудрых пред Младенцем поклоненье,
    И Ангелов средь пастырей явленье,
    И ночь страдания, когда на Элеон
    В последний раз пришел молиться он,
    Последнюю с земным где выдержал он битву…
    И тяжкий крест, и за врагов молитву.

    X

    И помню я: свет черных, жгучих глаз
    Во мрак души моей проник тогда не раз…
    И всякий раз, когда его встречал,
    Казалось, я из праха восставал
    И постигал святое вдохновенье.

    2

    Марта 27, 18.. года

    Верую, Господи, и исповедую, яко
    ты еси Христос, Сын Бога Живого,
    пришед в мир грешныя
    спасти, от них же первый есьмь аз.

    I

    И подошла она, смиренно-величава,
    И вместе с прочими пред чашей пала в прах.
    И осияла всех, казалось, Божья слава,
    И я почувствовал в душе невольный страх,
    И дряхлыми, но твердыми руками
    Служитель Вышнего открыл Святой фиал,
    И средь молитвы всех — молитву он читал —
    Я голову склонил… и с верой и слезами
    Его слова тихонько повторял.
    И верил я, что Сын Живого Бога,
    Пришедший в мир погибшия взыскать,
    Недаром дал любви и веры благодать.

    II

    Марта 28

    Отец Любви! Перед тобой
    Теперь склоняюсь я в смиренье
    Когда-то полною сомненья,
    Когда-то гордой головой.
    Я не ропщу на мой удел,
    На бытие без назначенья…
    Путем страданья к просветленыо
    Идти Божественный велел.
    И я, страдая и тоскуя,
    Тоской стремлюсь куда-нибудь —
    Куда-нибудь ведет мой путь…
    Цель жизни, может быть, найду я.

    III

    И брожу я с надеждой, с любовью, с тоской
    Мимо дома ее, мимо милых мне окон
    И смотрю — не сияют ли очи за рамой двойной.
    Не белеет ли ручка, не чернеет ли локон?
    И когда луч очей из окна на меня упадет,
    И сгорает и тает оно перед ним
    И довольно, как факел, сгораньем своим.

    IV

    Простите мне! Порывы чувства
    Вас оскорбили, может быть,—
    Но я не ведаю искусства
    В груди прекрасное таить.
    Простите мой невольный трепет,
    Восторга страсти полный взгляд,
    Смятение и странный лепет.
    Простите мне — я виноват.
    Я забывал, встречая вас,
    Что есть толпа, что есть другие,
    Что мир разъединяет нас,
    Что друг для друга мы чужие.

    V

    Дитя, дитя! Не смейся надо мной,
    На плечи не спускай небрежно черный локон,
    Не улыбайся мне улыбкою живой,
    Когда, смятенья полн, поникнув головой,
    С надеждой робкою брожу я мимо окон.
    Я покупаю счастья миг единый,
    Что лучшею души и жизни половиной
    Я заплатил за взгляд единый твой,
    Звездою тихою горя над миром шумным.
    Свое сияние ты льешь на всех равно —
    А я?.. я веровал, что счастье быть бездумным
    От взгляда твоего мне одному дана.

    VI

    Прости, прости! Ни вздохом, ни слезой
    Не вспомнишь ты страну, тебе чужую,
    Душой давно, быть может, в край иной
    Стремилась ты.
    О чем же я тоскую,
    Чего мне жаль? Сиянья ли очей —
    Сиянья звезд блестящих и холодных,
    Мечтаний ли, бессонных ли ночей,
    На ветер брошенных порывов благородных?
    Вот есть о чем жалеть! Прощайте, добрый путь!
    Что нужды вам, что в сердце чьем-нибудь
    Вы лучшие сгубили упованья,
    Что вам вослед несется вздох страданья?
    Блаженны вы. Вам не о чем вздохнуть…
    Прощайте же, прощайте — добрый путь!

    VII

    Прочь, демон, прочь! Недаром были
    Даны мне слезы и мечты,
    Что небеса мне возвратили,
    Того отнять не можешь ты.
    Исчезло дивное виденье,
    Но им душа еще полна.
    Она,
    А надо мною — Провиденье.

    <Начало 1850-х гг.>

    Примечания

    Впервые: С. 112–120; Розанова Л. Из поэтического наследия Аполлона Григорьева / Поэзия. М., 1979. Вып. 25. С. 131–139. Заглавие взято в квадратные скобки, так как в рукописи оно зачеркнуто. — О датировке цикла см.: Изд. 1978. –275. Эпиграф — из первой части «Фауста» Гете (под строкой дан перевод Н. А. Холодковского).

    И погружался я душой в воспоминанье, // И свиток прошлого внимательно следил. — Реминисценция из стихотворения Пушкина «Воспоминание» («Воспоминание безмолвно предо мной//Свой длинный развивает свиток»).

    Страницу грустную блаженства и страданья. — Далее следовало пять вычеркнутых строк: «И снова Ты явилась предо мной, // И тот же вид смиренно-горделивый,//И тот же взор коварно-огневой//То блещет радостью, иль опущен стыдливо, // То в небо устремлен с таинственной тоской» С. 115; Поэзия. М., 1979. Вып. 25. С. 133).

    И видел я — и ясли те простые <…> // Ангелов средь пастырей явленье. — Евангелие от Луки, 2, 12–14.

    И ночь страдания, когда на Елеон <…> И тяжкий крест, и за врагов молитву. — Евангелие от Матфея, 26, 30–56.

     

    И, если в нем ты счастье ощутишь,
    Зови его как хочешь:
    Любовь, блаженство, сердце, бог!
    Нет имени ему! Все — в чувстве!
    — только дым и звук,
    Туман, который застилает небосвод (нем.).
    Раздел сайта: