Поиск по творчеству и критике
Cлово "PROLEGOMENA"
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Часть текста: надеждъ и между прочимъ, надежду на скорое возстановленiе въ ней правильныхъ отношенiй критическаго сознанiя къ явленiямъ литературы, -- готовы были даже говорить съ Тютчевымъ: Жди яснаго назавтра дня мы завели у себя особую рубрику, хоть и необязательную, не постоянную, но все таки -- более или менее заявлявшую притязанiе на прочное существованiе -- именно рубрику: "незамеченныхъ нашей критикою явленiй". Выборъ нашъ палъ съ перваго разу на явленiе вовсе не крупное, но во всякомъ случае крайне несправедливо незамеченное нашей тогдашней критикой -- на разсказъ г. Н. Д. "Лесъ"; -- потомъ на явленiе въ высшей степени важное въ литературе, на такое явленiе, которому, хоть и не въ целости его -- но въ отдельныхъ частяхъ суждено столь же долго, сколько и самой русской литературе, на "Псковитянку" покойнаго Мея -- и наконецъ на деятельность уже безпорно очень крупнаго, перворазряднаго писателя, котораго однако критика наша условилась хвалить какъ-то огульно, не входя въ разборъ его существенныхъ достоинствъ и недостатковъ, мiросозерцанiя и манеры -- на деятельность Л. Толстаго. На томъ мы и остановились. Авторъ "Леса" написалъ после "Воду" и еще кажется что-то: вещи уже вовсе незамечательныя и притомъ отзывавшiяся повторенiемъ "Леса" -- стало-быть на первомъ шаге и остановился. Во всякомъ случае, мы нисколько не раскаявались, что съ большимъ сочувствiемъ отнеслись къ первой его вещи, потому...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: Господи! Один Л находит, что письмо об органической критике стыдно бы печатать. Другой - требует об отживших писателях, третий - находит и это вялым. И все это тогда, как человек нездоров, без гроша денег и только по своействен-ной всякому порядочному человеку гордости представляет себя очень веселым в долговом отделении. А главное-то, Вы все, господа, кажется, ошибаетесь, требуя от меня все чего-то нового. Новое как критик я могу сморозить разве что-нибудь во вкусе Варфоломея Зайцева - и вам, видимо, нужен публицист. Так так бы и говорили... Еще вот что... Под статьею о театре я подписал "Дача Тарасовка" 5 . Неприлично! (что за мещанство такое напало?) Большинству читателей ведь эта шутка непонятна - а меньшинству театральному я нарочно хотел, чтобы это было понятно, равно как и моим литературным приятелям. А покойный Михаила Михайлович прямо хотел, чтобы я написал "Записки о долговом отделении" и прямо начал их так: "Я - русский литератор, немудрено поэтому, что в одно прекрасное утро я попал в долговое отделение". Понятно, вероятно, тебе, почему тебе, а не Федору Михайловичу пишу я все это. Я сам болен и могу понимать других больных. Но ты выбери безопасную минуту показать ему сие. Что же мне делать, коли я так болезненно устроен?.. Сообщенное мне Аверки-евым отняло у меня энергию, с которой начинал я второе письмо об органической критике. И вот еще что. Повторяю...
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Часть текста: старался доказать я, было то, что критика наша перестала быть критикой литературною, то есть, другими словами говоря, что литература перестала быть для направлений нашей критики полнейшим выражением и откровением жизни. Я намекнул уже, что самая деятельность замечательно даровитого писателя разошлась с требованиями различных более или менее теоретических направлений, что самое появление некоторых из его вещей, каковы, например, "Альберт" и "Люцерн", в журнале теоретиков -- один из странно-вопиющих фактов для мыслящего наблюдателя 1 . Но ведь ни "Альберт", ни "Люцерн", ни "Три смерти", ни, наконец, "Семейное счастье" не составляют в деятельности самого писателя какого-либо крутого поворота. Эти произведения -- прямое и притом не только логическое, но органическое последствие того же самого психического процесса, который раскрывается в предшествовавших его произведениях,-- завершение того же анализа, который так поразил всех в этих предшествовавших произведениях... Деятельность Толстого, как она до сих пор обозначалась, можно разделить, собственно, на три категории: 1) чисто аналитические произведения, каковы "Детство и отрочество", "Юность", 2) художественные этюды, свидетельствующие о необыкновенной силе и особенности таланта, но имеющие совсем характер этюд, характер чисто внешний, каковы "Мятель" и "Два гусара", и 3) на результаты анализа,...