Поиск по творчеству и критике
Cлово "LEIPZIG"
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 88кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Григорьев А. А. - Погодину М. П., 19 января 1848 г. 32. М. П. ПОГОДИНУ 19 января 1848. Москва Вот Вам, многоуважаемый Михайло Петрович, и конец статьи 1 в февральскую книжку. В мартовскую должна идти Германия - с следующим содержанием: I. Обозрение государственного устройства 1. Австрии и Венгрии 2. Пруссии а) до конституции б) после конституции 3. Мелких германских владений II. Умственное развитие 1. Кризис Гегелевой философии 2. Книга Арнольда Руге 2 . III. Политическое обозрение 1845 и 1846 года. IV. Известия 1847 года. На все это - найдены источники, все это будет сделано, разумеется, так, что пройдет цензуру. Не стесняйте меня только листами - так хочу я делать Вам статьи, как для Вашего журнала, так и для своей собственной репутации. Сегодня, т. е. в понедельник - я надеюсь Вас видеть. В пятницу я был у Вас лично и не застал вас дома. Ваш покорнейший слуга А. Григорьев. Примечания Печатается впервые, по подлиннику: РГБ. Пог. / И, 9. 26. Л. 6 - 6 об. Датируется по содержанию: февральская книжка "Москвитянина" имеет ц. р. 27 января; понедельник приходился на 19-е; та же пятница, наверное, упомянута в этом и в предыдущем письме (№31). 1 ... конец статьи... - Статья неизвестна. 2 Книга Арнольда Руге. - Очевидно, имеется в виду книга: Ruge A. Zwei Jahre in Paris. Leipzig, 1846.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: г. 231. М. П. ПОГОДИНУ 26 августа - 7 октября 1859. Санкт-Петербург Авг. 26. ПолюстровоК Не имея покаместь никаких обязательных статей под руками, я намерен изложить Вам кратко, но с возможной полнотою, все, что случилось со мной внутренне и внешне с тех пор, как я не писал к Вам из-за границы. Это будет моя исповедь - без малейшей утайки. Последнее письмо из-за границы я написал Вам, кажется, по возвращении из Рима 2 . Кушелев дал мне на Рим и на проч. 1100 пиастров, т. е. на наши деньги 1500 р. Из них я половину отослал в Москву, обеспечив таким образом, на несколько месяцев, свою семью; до 400 пошло на уплату долгов - остальные промотаны были в весьма короткое время безобразнейшим, но благороднейшим образом, на гравюры, фотографии, книги, театры и проч. Жизнь я все еще вел самую целомудренную и трезвенную, хотя целомудрие мне было физически страшно вредно - при моем темпераменте жеребца; кончилось тем, что я равнодушно не мог уже видеть даже моей прислужницы квартирной, с(ин)ьоры Линды, хоть она была и грязна, и нехороша. Теоретическое православие простиралось во мне до...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: носило не научный, а коммерческий характер и только добавило число искажений текста. Лишь Материалы (здесь и далее при сокращенных ссылках см. "Список условных сокращений") - первое научное издание, где помимо основного мемуарной произведения "Мои литературные и нравственные скитальчества" были впервые напечатаны по сохранившимся автографам "Листки из рукописи скитающегося софиста", "Краткий послужной список..." (ранее воспроизводился в сокращении) письма Григорьева. Архив Григорьева не сохранился, до нас дошли лишь единичные рукописи; некоторые адресаты сберегли письма Григорьева к ним. В. Н. Княжнин, подготовивший Материалы, к сожалению, небрежно отнесся к публикации рукописей, воспроизвел их с ошибками; комментарии к тексту были очень неполными. Наиболее авторитетное научное издание - Псс; единственный вышедший том (из предполагавшихся двенадцати) содержит из интересующей нас области лишь основное мемуарное произведение Григорьева и обстоятельные примечания к нему. Р. В. Иванов-Разумник, составитель Воспоминаний, расширил круг текстов, включил почти все автобиографические произведения писателя, но тоже проявил небрежность: допустил ошибки и пропуски в текстах, комментировал их весьма выборочно. Тексты настоящего издания печатаются или по прижизненным журнальным публикациям, или по рукописям-автографам (совпадений нет: все сохранившиеся автографы...
Входимость: 1. Размер: 88кб.
Часть текста: "Романтизм, -- писал Белинский в заключительной статье "Литературных мечтаний", -- вот первое слово, огласившее пушкинский период; народность -- вот альфа и омега нового периода. Как тогда всякий бумагомаратель из кожи лез, чтобы прослыть романтиком; так теперь всякий литературный муж претендует на титло народного писателя. Народность -- чудное словечко! Что перед ним ваш р о мантизм! В самом деле, это стремление к народности весьма замечательное явление. Не говоря уже о наших романистах, и вообще новых писателях, взгляните, что делают заслуженные корифеи нашей словесности: Жуковский, этот поэт, гений которого всегда был прикован к туманному Альбиону и фантастической Германии, вдруг забыл своих паладинов, с ног до головы закованных в сталь, своих прекрасных и верных принцесс, своих колдунов и свои очаровательные замки -- и пустился писать русские сказки... Нужно ли доказывать, что эти русские сказки так же не в ладу с русским духом, которого в них слыхом не слыхать и видом не видать, как не в ладу с русскими сказками греческий или немецкий гекзаметр?.. Но не будем слишком строги к этому заблуждению могущественного таланта, увлекшегося духом времени: Жуковский вполне совершил свое поприще и свой подвиг: мы больше не вправе ничего ожидать от него. Вот другое дело Пушкин: странно видеть, как этот необыкновенный человек, которому ничего не стоило быть народным, когда он не старался быть народным, теперь так мало народен, когда решительно хочется быть народным; странно видеть, что он теперь выдает нам за нечто важное то, что прежде бросал мимоходом, как избыток или роскошь. Мне кажется, что это стремление к народности произошло из того, что все живо почувствовали непрочность нашей подражательной литературы и захотели создать народную, как прежде силились создать подражательную. Итак, опять цель, опять усилия, опять старая погудка на новый лад. Но разве Крылов потому народен в высочайшей степени, что...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: Я написал к Вам из града Флоренска письмо, которое Вас оскорбило 2 . Но, право, оно было больше горько, чем дерзко. Все темное, что у меня на душе накопилось, в нем вылилось... А темного было много, так много, что даже загул парижской жизни не мог залить той каинской тоски, которою я терзался. Но об этом - когда-нибудь, если Вам будет угодно, после и подробнее. Теперь я пишу к Вам по простому влечению сердца. Опять послышался Ваш голос издали, хоть и ругательный, - но все же голос человека, мною глубоко уважаемого и еще больше любимого, человека притом, который сам, видно, не может отделаться от известного рода симпатии - все равно, что симпатия выражается раздражением - к безалабернейшему из многочисленных и многообразных Хлобуе-вых 3 Российской Империи. Да и не за что Вам совсем разлюбить меня. Разве не делаю я честно того же дела, которое делал в "Москвитянине", да и погодите, так ли еще это будет, если Великий Банкир 4 и Покровитель всех Хлобуевых продлит жизнь Кушелева и хорошее состояние дел. Теперь еще, для того, чтобы не запугать, я еще вынужден...