Поиск по творчеству и критике
Cлово "QUO"
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Входимость: 1. Размер: 331кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Часть текста: кружение время немалое. Повторю опять, что все к этому кружению было во мне подготовлено язвами прошедшего, бесцельностью настоящего, отсутствием будущего»,— пишет Григорьев Погодину, с тоской признаваясь: «Но если б Вы знали всю адскую тяжесть мук, когда придешь, бывало, в свой одинокий номер после оргий и всяческих мерзостей. Да! Каннскую тоску одиночества я испытывал.— Чтобы заглушить ее, я жег коньяк и пил до утра, пил один, и не мог напиться. Страшные ночи! Веря в Бога глубоко и пламенно, видевши его очевидное вмешательство в мою судьбу, его чудеса над собою, я привык обращаться с ним за панибрата, я — страшно вымолвить — ругался с Ним, но ведь он знал, что эти стоны и ругательства — вера» 1 . С годами кутил Григорьев все более мрачно, до последней степени теряя в периоды загулов душевное равновесие. И не только ощущение недостижимости идеалов, ощущение собственной ненужности современной литературе и русскому обществу в целом может быть названо среди истоков столь частых в жизни Григорьева дней и недель гнетущей тоски, безудержного запоя и отчаяния. Давила и угнетала — точно так же как и личная драма, драма неудавшейся семейной жизни, безответной любви, рана которой так и не заживала,— жизнь на краю нищенства, существование «литературного поденщика». «О, строгие судьи безобразий человеческих! Вы строги потому, что у вас есть определенное будущее, вы не знаете страшной внутренней жизни Русского пролетария, т. е. Русского развитого человека, этой постоянной жизни накануне нищенства (да не собственного — это бы еще не беда!), накануне Долгового Отделения или Третьего Отделения, этой жизни Каннского страха, Каннской тоски, Каинских угрызений!..» — горько восклицает Григорьев 2 , и в этих его словах звучит жизненная правда. Существование русского литератора середины прошлого ...
Входимость: 1. Размер: 331кб.
Часть текста: и его деятельность. По поводу романа "Дворянское гнездо". Письма к Г. Г. А. К. Б. I. И вы и я читали почти в одно время новое произведение Тургенева -- и помнится так же, оба в одно время почувствовали необходимость передать друг другу впечатления от повести автора, которому равно горячо сочувствуем. Оказалось так много сходства в наших впечатлениях, что я по всему праву даю моей критической статье форму писем к вам. Это, во-первых, избавляет от необходимости -- почему впрочем считается это необходимостью? -- излагать содержание повести, известное вероятно всему читающему русскому миру; во-вторых, от казенной манеры начинать -- так или в подобном роде,-- что талант Тургенева давно принадлежит к числу талантов, наиболее любимых публикою и проч. и проч... Когда талант какого-либо писателя горячо любит и высоко ценит критик,-- подобный прием ему особенно противен. Тут может быть возникнет сейчас же вопрос: имеет ли право критик говорить о таланте, который он горячо любит и высоко ценит, не перестает ли он быть м отношении к такому таланту критиком, т. е. лицом судящим, взвешивающим, оценивающим, указывающим недостатки и промахи? Такой вопрос конечно может возникнуть только в кружках, ничего не питавших кроме критических статей гг. Греча, Кс. Полеваго, Булгарина, Сенковского и иных, приучивших...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: чтобы Вы не принимали никаких мер относительно этого. Увы! я не верю, не могу верить в нашу службу, мало верю вообще в statu quo* нашего прогресса и difinitivement** верю, кажется, только в отрицательную правоту Герцена, да в положительную правоту тех таинственных, еще не раскры(в)шихся миру сил, которые зовутся народом и православием. Я хотел решиться на службу, как бы решился на монастырь, потому только, что, как Вы сами согласились, мне негде писать и печатать. Представился снова случай писать и печатать, как мне угодно и что мне угодно. Кушелев купил мою деятельность для своего журнала. Знаю, что многие из друзей моих в обоих лагерях на это возопиют как на безобразие - но ведь так же вопияли некогда на деятельность в "Москвитянине". А потом - мне нет выбора. Ни "Современник", ни "Вестник" - ничего мне уступить не могут из своих убеждений и взглядов, ни я, - как Вы согласились сами, не могу, и, как я чувствую, не должен уступать ничего из своего. Ergo, alea jacta est***. Посмотрим, что будет тут... Но что будет, то будет, а будет то, что Бог даст. Скажите Александру Ивановичу 1 , что, - сколько ни противны моей душе его цинические отношения к Вере и бессмертию души, - но что я перед ним как пред гражданином благоговею, что у меня образовалась к нему какая-то страстная привязанность. Какая благородная, святая книга "14 декабря"!.. 2 Как тут все право, честно, достойно, взято в меру. Ну-с - я съездил в Рим - и две недели блаженствовал лихорадочно. А Вы? что Ваш х(- -)? что Ваша хандра? что пишущие духи и проч.? Если Вы захотите дать о себе весточку - пишите на Париж или оставьте там на почте записочку, которой ...
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Часть текста: думало застыть въ гордости отчаянiя съ Лермонтовымъ и между темъ дошло только до поворотной грани къ комизму въ лице его Печорина, поэтъ отпелъ ему грустную и искреннюю панихиду въ своемъ посланiи къ "Друзьямъ": Мы въ жизнь вошли съ прекраснымъ упованьемъ, Мы въ жизнь вошли съ неробкою душой, Съ желаньемъ истины, добра желаньемъ, Съ любовью, съ поэтической мечтой, И съ жизнью рано мы въ борьбу вступили И юныхъ силъ мы въ битве не щадили... Но мы вокругъ не встретили участья И лучшiя надежды и мечты, Какъ листья средь осенняго ненастья, Попадали и сухи и желты. И грустно мы остались между нами, Сплетяся дружно голыми ветвями. И на кладбище стали мы похожи: Мы много чувствъ, и образовъ, и думъ Въ душе глубоко погребли. И что же? Упрекъ ли сердцу скажетъ дерзкiй умъ? Къ чему упрекъ? Смиренье въ душу вложимъ И въ ней затворимся -- безъ жолчи, если можемъ!.. Сопоставьте съ этой дышащей искренностью панихидою лермонтовскую "думу", и вы поразитесь очевидною разницей результатовъ, добытыхъ, очевидно страданiями, темъ и другимъ поэтомъ. Разумеется о сопоставленiи по отношенiю къ форме, тутъ не можетъ быть и речи: свистящiй какъ бичь и стальной стихъ Лермонтова, энергическая сжатость его формъ, выпуклость его поэтической манеры, нейдутъ въ паралель съ небрежною формою поэта "моноголовъ", но дело не въ сравненiи ихъ талантовъ... Поэтъ "монологовъ" самъ лучше другихъ сознавалъ силу и могучесть Лермонтова; самъ онъ говорилъ о немъ разъ: Нетъ!.. есть поэтъ Хоть онъ и офицеръ армейскiй... Сила въ томъ, что въ лермонтовской "думе", столь безпощадной въ отношенiи къ тому поколенiю, которое бичуя воспевалъ онъ въ ней, въ поколенiи, которое приравнялъ онъ къ "плоду до времени созрелому", которое пройдетъ Не бросивши векамъ ни мысли плодовитой, Ни генiемъ зачатаго плода; въ этихъ "дубовыхъ листахъ", "оторвавшихся отъ ветки родимой", въ поколенiи, котораго прахъ Со строгостью судьи и...