Поиск по творчеству и критике
Cлово "1874"
Входимость: 2. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 13кб.
Часть текста: строк, мимоходом сказанных критиком по этому случаю, трудно сделать определенное заключение о содержании и смысле его изысканий; но самая новость и необычайность предмета должна уже возбудить любопытство публики. Особенно интересно то, что критик нашел в г. Лажечникове совершеннейший допотопный тип 9 ; по его словам, Лажечников есть не что иное, как "полнейшее оправдание мысли о допотопных организациях в мире искусства". К сожалению, г. Григорьев не сообщил еще подробностей своих изысканий о г. Лажечникове, а только обещает изложить их в одной из следующих статей. "Допотопное значение Лажечникова, -- говорит он,-- будет ясно, когда я буду говорить о народности и об отношении к ней критического сознанья" ("Рус. слово", 1859 г., No III, Крит., стр. 27, строка 20 и сл.). С нетерпением ожидаем рассуждений критика нашего "о народности и об отношении к ней критического сознания", долженствующих сделать для нас ясным допотопное значение г. Лажечникова... Результаты, добытые г. Григорьевым в ...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: заметки русского зеваки, зевающего часто для того, чтобы зевать, зевать на все - и на собственную лень и на чужую деятельность. Зевота как искусство для искусства, искусство, само по себе служащее целию - найдено только русской природой, выражаясь словом господ, зевающих на собственную лень, - и никаким уже образом не есть порождение лукавого Запада, употребляя принятый термин других господ, зевающих на чужую деятельность. Но дело не в зевоте, не в хандре - дело в Москве и Петербурге, хотя, право, в иную минуту оба эти города кажутся представителями двух этих различных родов деятельности зевоты. Случалось ли вам когда-нибудь ездить по Москве зимнею ночью - зимою в Москве и в семь часов уже ночь. Перед вами вереницами и рядами тянутся длинные заборы дворов, то большие, то небольшие дома - на улице ни души, изредка только полозья саней прорекут полосу на рыхлом снеге, да по маленькому тротуару пройдет прохожий, кутаясь в шубу. Все тихо - но отчего так полна для вас жизни эта тишина, не той жизни, все интересы которой сосредоточены в повышениях и партиях преферанса, - нет, иной какой-то жизни, забытой вами или, может быть, даже вовсе не испытанной, но понятной, но доступной вашей русской природе. Посмотрите, сквозь ставни этих уютных маленьких домиков прорезывается приветная полоса ...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: жизнью». Строки из биографии. Аполлон Александрович Григорьев родился 16 июля 1822 г. в Москве, недалеко от Страстного монастыря. Внебрачный сын дворянина, титулярного советника Александра Ивановича Григорьева и дочери крепостного кучера Татьяны Андреевны, Аполлон Григорьев получил личное (а не наследственное) дворянство только в 1850 г. (по другим сведениям в 1842 г., после окончания университета)[16]. В «Моих литературных и нравственных скитальчествах» Григорьев нарисовал яркую картину своего «взросления» в Замоскворечье, где сложилась его «вера в народ и народность», под которыми, как отмечает автор, он понимал не только крестьянство, но и городской средний класс, купечество и «даже попорченные элементы», вроде «так называемой дворни». Получив домашнее воспитание, Григорьев поступил на юридический факультет московского университета, где слушал лекции Т. Н. Грановского, М. П. Погодина, С. П. Шевырева. Его товарищами по университету были А. А. Фет (снимавший комнату в доме Григорьевых), Я. П. Полонский, С. М. Соловьев. Григорьев «был примерным студентом» (Б. Ф. Егоров) и по окончании учебы некоторое время заведовал университетской библиотекой, но в 1844 г. перебрался в Петербург, где целиком посвятил себя литературе («служба убивает» - из письма М. П. Погодину). Еще с 1843 г. Григорьев...
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: Григорьеве. ("Эпоха". 1874, No 9). Горацiо! ты все ему разскажешь! Гамлетъ. Смерть А. А. Григорьева {25 сент. 1864 г. Изд. } была печальною неожиданностiю для всехъ, кто зналъ и любилъ его. Онъ обладалъ могучимъ здоровьемъ, которое не подвергалось никакимъ влiянiямъ климата и, казалось, безъ ущерба выносило все излишества, которымъ ему случалось предаваться. Еще накануне его смерти мы по обыкновенiю шутили надъ его положенiемъ и никому не приходила на умъ мысль объ опасности. Теперь, когда его нетъ съ нами, когда вдругъ мы почувствовали пустоту, оставленную по себе этимъ глубокимъ человекомъ, этимъ веянiемъ, какъ онъ самъ любилъ называть себя, на насъ невольно нападаетъ тяжелое раздумье. Что сломило эту жизнь, которая казалась такою крепкою? Что подорвало эти силы, которыя казались неистощимыми? Вероятно, былъ внутреннiй червь, незаметно подтачивавшiй этого человека, имевшiй некоторую связь и со всеми превратностями его жизни, и съ теми излишествами, въ которыхъ очевидно была для него какая-то болезненная и тяжкая потребность. И вообще, чемъ жилъ этотъ человекъ? Что составляло главный нервъ, главную струю этой неожиданно-угасшей жизни? Чемъ онъ дорожилъ, въ чемъ полагалъ свой долгъ и свою гордость, чему радовался, о чемъ печалился? Теперь, когда его нетъ съ нами, мы невольно отдаемся печальной отраде воспоминанiй, невольно вдумываемся въ урокъ, завещанный намъ его совершившеюся жизнью. Каждый, кто зналъ покойнаго, не колеблясь ни минуты, скажетъ, что это не...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: практическом... Потому принимаюсь за литературу. Роман Полонского 2 произвел на меня приятное впечатление - но только приятное, и это скверно. Во-первых - это не роман, а рассказ, повесть. Не укоряй меня в педантизме. Роман в стихах, чтобы быть романом, должен быть картиною целой эпохи, картиной типической. Ни в герое, ни в круге жизни "Свежего преданья" нет типического захвата. Жизнь той, т. е. нашей с Полонским, эпохи далеко не исчерпывал кружок зеленого "Наблюдателя", а жизнь Москвы - эту большую жизнь тоже далеко не исчерпывал салон баронессы 3 . Герой той эпохи - покрупнее Ключникова (т. е. Камкова) 4 . Герой той эпохи даже не Рудин, по крайней мере не двойственный (тур)геневский* Рудин. Герой той эпохи, герой вполне, т. е. тип наилучший -в лице Огарева. Камков весь сделанный, а у героя - Онегин ли он, Печорин ли в художестве, Огарев ли в жизни - всегда есть кряжевая натура. Это первое - да и главное. Мелок захват и оттого все вышло мелко - и Москва мелка, да и веяния могучей мысли эпохи хвачены мелко. Оно впрочем и понятно. Припомни Филаретов Катихизис (насчет того:...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: звали меня несколько раз, достопочтеннейший Михайло Петрович, - и я не являлся. Не явлюсь даже и теперь, по последнему Вашему зову. Все факты против меня - и у меня даже нет надежды оправдаться. Я обещал Вам в последний раз - месяц моей работы и обещания не выполнил. Вам дела нет, что я - обманут кругом сам, что у меня лежат три начатых статьи, которых продолжать я не в силах, что я слоняюсь (в буквальном смысле слова), как помешанный, больной душевно, здоровый телесно, как бык (удобней сравнения я не нахожу для моего бренного состава, которого не в силах, как видится, сокрушить никакие тяжелые душевные страдания), потерявший веру во все - и между тем постоянно терзаемый жаждою деятельности, сознательно говорящий себе: "et pourtant, j'avais vois quelque chose la"* - страстно, страстней, может быть, всех пишущих ныне привязанный к литературным интересам! Вам дела нет до всего этого и Вы правы, что Вам дела нет, Вы вправе бросить камень, если хотите, да сбудется надо мною грозное слово Писания: "И ближние мои далече от меня стаху!.." 1 Я - погиб вместе с "Москвитянином", ибо "Москвитянин" в последнее время был я. Мне остается одно утешение - знать, что я мог материально не погибнуть, перейдя под другие знамена - и предпочел, предпочитаю и предпочту честную (перед внутренним судом) гибель - житейским выгодам. Н. Н. Воронцов говорил, что Вы посылали его ко мне с предложением собрать вокруг себя сотрудников и объявить себя редактором "Москвитянина" накануне нового года. А назад тому с год - я пламенно добивался у Вас того, что я называл диктаторством, писал Вам проэкт циркуляра ко всей братьи 2 . -Вы назвали это чуть что не ребячеством, как неудобозабываемый 3...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: души, ни о состоянии своих дел, если бы по несчастию моя больная и, как старый разбитый инструмент, расстроенная личность не связывалась с делом, которое и выше и дороже ее. По несчастию со мною связано целое направление, направление пренебрегаемое, не признаваемое - но явно единственно истинное в настоящую минуту, втихомолку повторяемое теми самыми, которые так сильно ругались, клеветали, позорили нас. Мысль моя, т. е. наша, вызрела во мне до того уже, что никакой поворот никуда не возможен. Я умру с голоду, прежде чем отдать кому-либо хоть частицу того, что я и Островский считаем нашим исповеданием - ибо, твердо верю, тут только настоящая правда, правда в меру, правда не из личных источников вышедшая. Пусть я слаб, как ребенок, иногда пусть я падок на всякие жизненные увлечения -но никакой слабости и никакому увлечению не отдам я того, что считаю правдою. Участь этой правды в настоящую минуту совершенно подобна участи Сына Человеческого: "Лиси язвины имуть и птицы гнезда; Сын же Человеческий не имать где главы подклонити" 1 . Правда, которую я исповедаю (да, кажется, и Вы), твердо верит вместе с славянофилами, что спасение наше в хранении и разработке нашего народного, типического; но, как скоро славянофильство видит народное начало только в одном крестьянстве (потому что оно у них связывается с старым боярством), совсем не признавая бытия чисто великорусской промышленной стороны России, - как скоро славянофильство подвергает народное обрезанию и холощению во имя узкого, условного, почти пуританского идеала - так славянофильство, во имя сознаваемой и исповедуемой мною правды, становится мне отчасти смешно, отчасти ненавистно как барство с одной стороны и пуританство с другой. Правда, мною (да, кажется, и Вами) сознаваемая и исповедуемая, ненавидит...