Поиск по творчеству и критике
Cлово "SICH"
Входимость: 2. Размер: 6кб.
Входимость: 2. Размер: 114кб.
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 93кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 6кб.
Часть текста: "fur sich"*, независимо от тебя. По моей исторической философии я даже не называю этого скупостью, а скорее пугливостью перед жизнию - тем сжимающим началом, которое есть в тебе и как в полу-немце и как в дите орловской Украины 1 , - началом, которого нет в нас, детях Поволжья, относящихся к жизни совершенно иначе, чем элементы, прикованные к почве, земледельческие и т. д. - В этом факте мы оба равны своей натуре, оба искренни, а те, которые назовут тебя уланским офицером, а меня Хлобуе-вым 2 , будут лгать по той или другой книжке. Понял? Спешу успокоить тебя насчет самого себя, ибо все-таки ты меня любишь. В это время я часть своей книжищи обделал и часть ее (листов восемь печатных) сегодня же отправляю к Александру Васильеву. Пусть их кушают на здоровье. За вкус не отвечаю, но горячо состряпано и много насказано. Книжка сия называется "Море" и составляет часть "К друзьям издалека". Вторая часть, которая пишется, - будет "Дорога". Разумеется и о "море" и о "дороге" собственно тут весьма мало - и все состоит из психологического, художественного и исторического анализа. Третья часть, по моему плану, должна быть "Жизнь в чужом краю". Четвертая: "Искусство" и пятая - "Женщины"... О, искусство, - вечное, божественное, великое... или, лучше сказать, - о, душа человека, зеркало Бесконечного Творца его - в чем бы она ни сказалась, в здоровенном ли захвате мысли Шеллинга, в одном ли из тютчевских или твоих аккордов, в мире ль Шекспировой драмы, в Мадонне ли al Sacco Андрея дель Сарто 3...
Входимость: 2. Размер: 114кб.
Часть текста: или, по крайней мере, гораздо менее важных, чем вопросы, поднимаемые длинными рассуждениями. Между тем,-- весьма странное обстоятельство! -- как ни длинны были эти предисловия, как, по-видимому, ни важны были вопросы, которые так или иначе поднимала, затрогивала, разрешала критика,-- доселе еще невозможно избежать новых, не меньше длинных предисловий, новых рассуждений о новых, ежеминутно возникающих вопросах, за что бы ни взялась в настоящую минуту критика. Замечательно, что оговорки, вроде того, что о таком-то произведении нечего сказать более сказанного уже критикою сороковых годов 2 , или ссылки на прежние статьи, встречаемы были с одинаковым негодованием всеми серьезными литературными направлениями. Я говорю это не о таких критических статьях, которые пишутся о произведениях первостепенных в нашей словесности. В первостепенных произведениях всякой словесности, а стало быть, и нашей, сколь их в ней ни мало, есть та неувядающая красота, та прелесть вечной свежести, которая будит мысль к новой деятельности, к новым размышлениям о жизненных вопросах, к новым проникновениям в тайны художественного творчества. В созерцании, первостепенных, то есть рожденных, а не деланных созданий искусства, можно без конца потеряться, как теряется мысль в созерцании жизни и живых явлений. Как рожденные, и притом рожденные лучшими соками, могущественнейшими силами жизни, они сами порождают и вечно будут порождать новые вопросы о той же жизни, которой, они были цветом, о той же почве, в которую они бросили семена....
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Часть текста: живем не "мы как индивидуумы", но живут "веяния", которых мы, индивидуумы, являемся более или менее значительными представителями... Отсюда яркий до очевидности параллелизм событий в различных сферах мировой жизни - странные, таинственные совпадения создания Дон-Кихота и Гамлета, {1} революционных стремлений и творчества Бетховена {2} и проч. и проч... Отсюда солидарность известных идей, мировая преемственная связь их, и мало ли что отсюда такого, друг Горацио, О чем не смеет грезить ваша мудрость {3} и что она отвергает только потому, что не наловила достаточно хвостиков и по ним не добралась до общего хвоста... Сила в том, что трансцендентализм был силой, был веянием, уносившим за собою все, что только способно было мыслить во дни оны. Все то, что только способно было чувствовать, уносило другое веяние, которое за недостатком другого слова надобно назвать романтизмом. В сущности то и другое - трансцендентализм и романтизм - были две стороны одного и того же. Об этом, впрочем, рассуждал и писал я так много, {4} что если бы принялся рассуждать еще раз, то неминуемо должен был бы впасть в повторение. Потому для того, чтобы уяснить моим читателям сущность романтического веяния, я избираю путь повествования вместо пути рассуждения. Перенесемтесь в конец двадцатых и в начало тридцатых годов. На сцене перед нами, во-первых, великая и вполне уже почти очерченная физиономия первого цельного выразителя нашей сущности, Пушкина. Он дозрел уже до "Полтавы" - в...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: Примечания ПРИМЕЧАНІЯ. Хотя "Midsummer day" собственно значитъ Ивановъ день (24 iюня) -- день, связанный въ верованiяхъ всехъ почти Европейскихъ народовъ, и у насъ, Славянъ, съ различными фантастическими поверьями, и потому правильнее было бы перевести названiе пьесы: "Ночь подъ Ивановъ день", но я удержалъ названiе более употребительное: "Сонъ въ летнюю ночь", преимущественно по той причине, что въ зимнюю ночь не пригрезятся или весьма редко пригрезятся такiя грезы, которыхъ полна комедiя, что они тесно связаны съ знойной летней ночью. Самъ Шекспиръ, впрочемъ, напоминаетъ, что действiе пьесы происходитъ въ мае, а не въ iюне, именно 1 мая. (Действiе IV, сцена I.). ДЕЙСТВІЕ ПЕРВОЕ. 1) Буквально: "подобно мачихе, или вдовице долго истощающей доходы молодыхъ людей." 2) Тезей, победивъ Амазонокъ, взялъ въ пленъ ихъ царицу Антiопу (у Шекспира -- Ипполита) и отъ брака съ ней имелъ сына Ипполита. 3) Собственно Тезей названъ "герцогомъ"; но если Шекспиръ, для удобнейшаго представленiя его достоинства своей публике, употребилъ титулъ, наиболее известный въ среднiе века, титулъ герцога,-- то для удобнейшаго же представленiя его...
Входимость: 1. Размер: 93кб.
Часть текста: А. А. Фету I ВСТРЕЧА Был полдень. На Невском еще не мелькали обычные группы и лица. Все, что шло по нему, шло с особенною целию, и эта ли цель или довольно сильный мороз сообщали особенную скорость походке пешеходцев. Один только человек не имел в это время определенной цели и шел по Невскому для того, чтобы идти по Невскому. Он вышел из кондитерской Излера, {1} довольно медленно сошел по ступеням чугунной лестницы, поднял бобровый воротник своего коричневого пальто, вероятно почувствовавши холод, надвинул почти на глаза шапку с меховою опушкою и, заложив руки в карманы, двинулся по направлению к Полицейскому мосту. {2} Двинулся - сказал я, - потому что в самом деле было что-то непроизвольное в походке этого человека; без сознания и цели он шел, казалось повинуясь какой-то внешней силе, сгорбясь, как бы под тяжестью, медленно, как поденщик, который идет на работу. Он был страшно худ и бледен, и его впалые черные глаза, которые одни почти видны были из-под шапки, только сверкали, а не глядели. Изредка, впрочем, останавливался он перед окнами магазинов, в которых выставлены были эстампы, и стоял тогда на одном месте долго, как человек, которому торопиться вовсе некуда, которому все равно, стоять или идти. Но и глядя на эстампы, он, казалось, не глядел на них, потому что на лице его не отражалось ни малейшей степени участия или интереса. Во время одной из таких остановок двери магазина, перед окнами которого он стоял, отворились, и из них выпорхнула женщина, которое появление заставило бы всякого, кроме его, выйти из апатии. ...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: "обязан ли я, и в какой степени обязан, ответственностью за все действия человек вообще и человек духа в особенности?" Как нарочно, вместе почти с Вашей книгою, явилась другая книга, наделавшая чрезвычайно много шуму... по крайней мере, в своем приходе, книга действительно блестящая, остроумная, резко-парадоксальная, profession de foi* в известном отношении; я говорю о "Кто виноват!" 1 В ней -романист высказал в образах или, лучше сказать, в призраках то же, что еще прежде высказывал в парадоксах мыслитель, ту основную мысль, что виноваты не мы, а та ложь, сетями которой опутаны мы с самого детства. Сколько ума, расточенного на отрицание высшего двигателя человеческой деятельности, свободы и сопряженной с нею ответственности, - сколько меткой злости, потраченной на то, что злости не стоит, сколько грусти, но не любовной, а эгоистической грусти - грусти не за святыню человеческого духа, а скорее за мелочное самолюбие! Но эта книга -важный факт; крайняя исповедь убеждений. Из нее следует, 1) что человек, глубоко чувствующий и горящий жаждою деятельности, должен обречь себя на бездействие, что следственно честный человек - синоним с бесплодным человеком; 2) что женщина - единственная задача жизни для мужчины и наоборот, а что вне этой задачи для того и другой - остается только умирать в безмолвном и гордом спгра-даньи, как выразился поэт этого направления 2 - 3) что никто и ни в чем не виноват, что все условлено предшествующими данными и что эти данные опутывают человека, так что ему нет из них выхода, ибо "привычка есть цепь на человеческих ногах". Одним словом, человек - раб и из рабства ему исхода нет. Это стремится доказывать вся современная литература, - это явно и ясно высказано в "Кто виноват"... Странно, в высшей степени странно...