Поиск по творчеству и критике
Cлово "TON"
Входимость: 2. Размер: 166кб.
Входимость: 2. Размер: 72кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 219кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 331кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 166кб.
Часть текста: Вами вопрос: имеет ли право художник переноситься совершенно в чуждые ему состояния духа, миросозерцание, строй чувствований? Таков был общий смысл вопроса, предложенного Вами по поводу, не помню какого именно, частного случая; в нем заключалось два смысла: 1) имеет ли право художник как известное лицо, с известным образом мыслей, с известною настроенностью чувствований, переноситься в состояния духа, ему чуждые, в настройства чувствований, более напряженные или менее напряженные, нежели свойственное ему душевное настройство, и 2) имеет ли право художник как сын известного века, член известной церкви и член известного народа переноситься в миросозерцание и строй чувствований, чуждые ему как таковому? Всеми беседовавшими вопрос был взят преимущественно с этой последней стороны и каждому из них, несмотря на разницу взглядов, показался в высшей степени важным. Таков он был и на самом деле в обоих его смыслах. Если выразить его другими словами, он будет заветнейшим вопросом настоящей минуты, вопросом о правде , которой мы требуем от художества, об искренности отношений художника к жизни и об искренности его таланта. С другой стороны, в вопросе заключается новый вопрос о связи художества с нравственностью, по существу своему весьма тревожный и который долгое время старались обходить, потому что разрубка его оказалась далеко не столь беспоследственною, как разрубка Гордиева узла Александром. Наконец, вопрос подкапывался под основания великолепной, хотя весьма зыбкой постройки, сооруженной покойной Гегелевскою эстетикой на двух фундаментах: субъективности и объективности, с широким проездом между обоими. II Что...
Входимость: 2. Размер: 72кб.
Часть текста: на помощь къ отрицательному взгляду, узаконивала его неясныя предчувствiя, раскрывала ему новые обширные горизонты. Ни опозицiя застоя, ни самъ отрицательный взглядъ незнали еще тогда, да конечно и не могли знать, что эти обширные горизонты, въ сущности только миражъ, что за ними, за этими туманными картинами, поворотъ къ почве, поворотъ къ народности, что въ самомъ Лермонтове готовился по справедливой догадке Гоголя одинъ изъ великихъ живописцевъ нашего быта. Инстинктивно-пророческое предвиденiе великихъ поэтовъ -- фактъ несомненный, хотя вовсе не мистическiй, а объясняемый стихiйными началами ихъ природы, ея самостоятельными данными, которые, даже и подчиняясь могущественнымъ веянiямъ эпохъ, упорно, хотя сначала и смутно заявляютъ свою самостоятельность. Нетъ! я не Байронъ -- я другой Еще неведомый избранникъ, Какъ онъ же чуждый мiру странникъ, Но только съ русскою душой, говоритъ о себе самъ Лермонтовъ въ одномъ изъ своихъ такъ-сказать кабинетныхъ, домашнихъ стихотворенiй, -- и лучшую характеристику едвали можетъ придумать критика. Благодаря последнему, довольно полному и толковому изданiю всего того, что оставилъ намъ въ наследство этотъ великiй во всякомъ случае, хотя невысказавшiйся даже въ половину духъ, характеристика эта ясна до очевидности. Въ ней, въ этой характеристике, две стороны. Поэтъ хочетъ заявить свою самостоятельность -- но между темъ, фактъ отъ котораго онъ ее отстаиваетъ, т. е. Байронъ и его влiянiе, явнымъ образомъ его еще безпокоитъ. Съ этимъ громаднымъ фактомъ онъ еще мучительно, болезненно борется. Борьба была прервана рокомъ въ тотъ самый мигъ, какъ она только переходила въ новый фазисъ. Едва только еще отделался поэтъ отъ мучившаго его призрака, едва свелъ его изъ туманно-неопределенныхъ областей, где онъ являлся ему "царемъ немымъ и гордымъ" въ общежитейскiя сферы, въ которыхъ живетъ и действуетъ маскированный гвардеецъ Печоринъ, еще онъ неуспелъ хорошенько приглядеться къ пойманному имъ образу,...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: ноября 1857. Флоренция 1857 г. Ноября 18. (Дек. 1). Последнее письмо мое было писано под влиянием весьма невеселых размышлений и еще менее веселых впечатлений. Но статья Ваша в "Норде" 17 ноября, мой достопочтеннейший Михаил Петрович, опять помирила меня с жизнию 1 . Если б Вы знали, как я и поп здешний 2 ей обрадовались - и до какой степени озлились, окрысились, остервенились на нее разные подлецы. Даже консул наш, этот нежнейший из греческих котов, вежливейший, без мыла, как говорится, лезущий всюду -даже и тот пришел (как рассказывал мне поп, при коем случайно произошло первое* прочтение) в ужас и негодование (разумеется, от конца). Мы же - возблагодарили Господа, пославшего и время, и слово. Да! Благ Господь - он знает срок И выслал утро на восток 3 . Жить хочется в такое время и действовать надобно. В том, чтобы забыть Россию на время и забыть вопросы, волновавшие меня там, - я Вас, несмотря на усердные старания, не мог и не могу послушаться. О России, о литературе доносятся вести. Недавно Евгений писал мне, что Писемский стал соредактором Дружинина в "Библиотеке", - и стало быть, наши перейдут туда. Не порадовался я этому, во-первых, потому что считаю подчиненность критики литераторам - самым крайним ее падением, во-вторых, потому что Писемский для меня далеко не то, что Островский, и в-третьих, потому что это лишает меня рук в журнале. С другой стороны, это поставляет и вопрос о журнале иначе. Либо "Москвитянину" вовсе надобно прекратиться - либо выставить на знамени уже неограниченнеишую независимость мнения и стать чисто-критическим во всем, в литературе, политике и проч. Одним словом - поворот к той же мысли, по которой строил я план "Москвитянина", в форме и размере добрых покойников "Телеграфа" и "Телескопа", - с тяжкою лямкою на время, с расчетом на одну правду и смелость, с отсутствием, прямо объявленным, всякой словесности - и мечты о соединении в нем прежних...
Входимость: 1. Размер: 219кб.
Часть текста: порядку, явились с поздравлениями и с просвирами домашние, потом дьячки и просвирня, а окончательно Охлабенина Авдотья Тимофевна прислала неразделимые три просвиры, и это нас обрадовало как будто пророчество, что и мы хоть разделились, а все-таки когда-нибудь соединимся. К обеду пришла она, да еще кое-кто, и говорили все об тебе. Ты уведомляешь теперь в каждом письме, что работаешь, а следственно все-таки получаешь и награду, и потому первым правилом себе положи, хотя понемногу, разделываться с долгами и приодеться; последствия тебе докажут, что нет ничего этого на свете лучше: ты будешь спокоен и свободен, а это освежит твою голову, осветлит мысли - и, поверь, на людей и на все будешь иметь другой взгляд; сам поверь это: оборотись назад и увидишь, что мы говорим правду. Рассуждая о делах твоих, призывая имя Господне, дивимся милостям Его; но ты, друг любезный, видя такое благоволение, сохрани заповеди Его и более всего - не надейся на князи и на сыны человеческие и, покуда не получишь обещанной тебе должности, не пренебрегай настоящей; все может еще случиться: или продолжится долго, или какие другие обстоятельства случатся - заметь этот совет. Ты совершенно забываешь отвечать нам на вопросы по нашим письмам; по нескольку раз они повторены, и ты, в своей рассеянности и восторженности, не то что пренебрегаешь, а забываешь; это больно нам не нравится, ибо мы аккуратно хотим знать, получаешь ли ты посылаемое нами,- уведомь! Милушка! не забудь в первом письме отвечать, есть ли у тебя одеяло и халат? Мамаша одеяло приготовила, а ...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: свежо, и просто чувство, Чтобы выкидывать колена почудней. Пусть будет фальшь мила Европе старой Или Америке беззубо-молодой, Собачьей старость больной… Но наша Русь крепка. В ней много силы, жара; И правду любит Русь, и правду понимать Дана ей господом святая благодать; И в ней одной теперь приют себе находите Всё то, что человека благородит. Пусть дети старые, чтоб праздный ум занять, Хлам старых классиков для штуки воскрешают… Но нам за ними лезть какая будет стать, Когда иное нас живит и занимает? Пускай боролися в недавни времена И Лессинг там, и Шиллер благородный С ходульностью (увы — как видится — бесплодно!) Но по натуре нам ходульность та смешна. Я видел, как Рислей детей наверх бросает… И больно видеть то, и тяжко было мне! Я знаю, как Рашель по часу умирает, И для меня вопрос о ней решен вполне! Лишь в сердце истина: где нет живого чувства, Там правды нет и жизни нет… Там фальшь — не вечное искусство! И пусть в восторге целый свет, Но наши неуместны восхищенья. У нас иная жизнь, у нас иная цель! Америке с Европой — мы Рашель, Столодвижение, иные ухищренья (Игрушки, сродные их старческим летам) Оставим… Пусть они оставят правду нам! 1854 Примечания Впервые: Москв. 1854. № 2. С. 76–82. Бонтоны (от фр. bon ton)...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: с моим Максимом? 1 Куда Вы его услали, оторвавши от нежной матери "винной конторы", готовившей его обширной душе по всем вероятностям судьбу Кокорева, если б эта обширная душа не была столько же, как моя, преисполнена безобразия и безалаберщины?.. Что Вы с ним сделали? Cain, qu'as tu fait de ton frere?..* Друг мой Катерина Сергевна! Мне порой невыносимо тоскливо, так тоскливо - что едва вероятно, - а все-таки возврат в любезное отечество мало мне улыбается, хоть там есть (кроме отца и детей) Вы, Евгений, Островский, Садовский, Максим, Иван Федоров, - хоть только в отечестве можно жить и дышать. Но, как только я подумаю о собственной внутренней разбитости, с одной стороны, да об обер-полицмейстере Беринге, с другой, так нападает на душу апатия, апатия, апатия. Здесь я все изучаю искусство - да что проку-то? В себя-то, в будущую деятельность-то, во всякое почти значение личной жизни утратил я веру всякую. Все во мне как-то расподлым образом переломано... Нет! глубокие страсти для души хуже всякой чумы - ничего после них не остается, кроме горечи их собственного отсадка, кроме вечного яда воспоминаний. Женским душам, должно быть, легче это достается. Ведь любила же она меня - т. е....
Входимость: 1. Размер: 331кб.
Часть текста: избавляет от необходимости -- почему впрочем считается это необходимостью? -- излагать содержание повести, известное вероятно всему читающему русскому миру; во-вторых, от казенной манеры начинать -- так или в подобном роде,-- что талант Тургенева давно принадлежит к числу талантов, наиболее любимых публикою и проч. и проч... Когда талант какого-либо писателя горячо любит и высоко ценит критик,-- подобный прием ему особенно противен. Тут может быть возникнет сейчас же вопрос: имеет ли право критик говорить о таланте, который он горячо любит и высоко ценит, не перестает ли он быть м отношении к такому таланту критиком, т. е. лицом судящим, взвешивающим, оценивающим, указывающим недостатки и промахи? Такой вопрос конечно может возникнуть только в кружках, ничего не питавших кроме критических статей гг. Греча, Кс. Полеваго, Булгарина, Сенковского и иных, приучивших публику их читавшую и поныне еще может быть читающую, к извинениям в случаях их особенного расположения к тому или другому из авторов -- да в кружке замоскворецких или коломенских барышень, которые всегда думают, что им сказали что либо "в критику" -- но все же ведь он, этот...