Поиск по творчеству и критике
Cлово "MONDE"
Входимость: 2. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 72кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 76кб.
Входимость: 1. Размер: 166кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 6кб.
Часть текста: 18. Сейчас получил твое письмо и, разумеется, ужасно ему обрадовался. Что ты там выдумал уважать такие натуры, как моя? Уважать растение за то, что у него такие, а не другие, листья, такие, а не другие, плоды? Помнится, я говорил тебе, что я не могу органически сказать ничего противного моему убеждению. Не могу - стало быть, это уже не достоинство. Ну, да (- -) их мать, мои достоинства] В особенности - (- -) ее мать - мою проницательность! Увы - я проницателен только на зло и горе... О много, много невозможного или почти невозможного нужно для того, чтобы жизнь хоть на минуту перестала представляться мне с ее черных сторон!.. Самая горестная вещь - что я решительно - один, без всякого знамени. Славянофильство также не признавало и не признает меня своим - да я не хотел никогда этого признания. Один человек, с кем у меня все общее, - Островский, да ведь и о нем, по самолюбию подавшем руку Тушинцам, - я, по отношению к себе, могу сказать: А тот, чей острый ум тебя и понимал, В угоду им тебя лукаво порицал 1 . Только, пожалуйства, не подумай, что я себя в Барклаи-де-Толли произвел. Погодин - единственный мой политический вождь, так гнусно падок до популярности, что из рук вон. Подумай-ка - много ли людей серьезно ищущих правды? Есть вопрос и глубже и обширнее по своему значению всех наших вопросов -и вопроса (каков цинизм?) о крепостном состоянии, и вопроса (о ужас!) о политической свободе. Это - вопрос о нашей умственной и нравственной самостоятельности. В допотопных формах этот вопрос явился только в покойнике...
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Часть текста: что в них вы не встретили бы ни разу обычной надписи: Si il nome christiano portate {Если вы носите христианское имя (итал.).} {3} и т. д. Нельзя сказать также, чтобы кьяссо отличались особенными изяществом и роскошью. Из них под вечер выскакивают обыкновенно на Лунгарно или оборванные синьоры "с чужим ребенком на руках" {4} и с припевом, действующим ужасно на человеческие нервы, если только эти нервы не канаты или не укреплены какой-нибудь крепко всаженной в них теорией - хотя бы теорией, например, английской о вреде безразличной помощи ближним или нашей доморощенной об исключительной помощи соотечественникам. Но теория, как известно, мастерски вьет из человеческих нервов канаты, на которые ничто не действует, даже болезненный, пожалуй, выученный, но лучше сказать, вымученный тон стона синьоры в отребиях, {5} преследующей вас своим sono fame, signer, sono fame {я голодна, синьор, я голодна (итал.).} от Понте-Веккио до Понте делла Тринита и гораздо далее, нагло - но как-то жалко-нагло цепляющейся вам за рукав, поспевающей за вами, как бы вы ни ускоряли ваши шаги. Не могу также добросовестно...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: А. Н., 9 (21) января 1858 г. 203. А. Н. МАЙКОВУ 9 (21) января 1858. Флоренция Флоренция. 1858. Яне. 9(21). В том-то напротив и штука, о мой милый поэт, что Пушкин не умрет, а будет жить и развертываться все больше и больше. Пушкин - первое, но цельное очертание нашей типической физиономии. Вот тут-то и ловлю я тебя. Ты или хочешь во что бы то ни стало - видеть стремления Савонаролы в наших старцах - или бросаешься в другую крайность, в славянофильство "Маяка" и думаешь, что придет какая-то особенная литература, которая с Пушкиным не будет иметь ничего общего. А виною все что? - Живопись? - ты ведь меня понимаешь, несмотря на мою отрывчатость? - столько мы с тобой уж спелись, что можем говорить полутонами. Теперь тебе, внюхивающемуся в старое, в памятники - живописно кажется другое, чем прежде - и ты готов пожертвовать прежним ради живописности нового, раскрывающегося. Но ведь всякая жизнь имеет двойственный лик Януса (потому-то она и жизнь). Ну, как в самом старом-то обнажится и другая физиономия?.. Мысль об уничтожении личности общностью в нашей русской душе - есть именно слабая сторона славянофильства... Так кажется только сначала - и сам Пушкин - притворявшийся иногда Иваном Петровичем Белкиным - понимал этот процесс... но куда же дел бы он те силы, которые примеривались к образам Алеко, Дон Жуана и проч. и проч.? Это идет в каждом из нас и в целой нашей эпохе - процесс Ивана Петровича Белкина, смиряющего, безличного начала - а лучше-то, правильнее сказать, критикующего начала, критикующего разные мундиры, в которые личность облекалась. Мы лгали, когда облекались в разные хламиды, да лжем и теперь, когда признаем с Толстым один героизм капитана его (в кавказских сценах) 1 или, пожалуй,...
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Часть текста: я невольно, - в сжатых, но между тем в возможно полных очерках, - еженедельно и непременно к сроку, - непременно к середе, роковой середе («не позже середы» - гласило редакторское распоряжение), - представлять все разнообразное движение разнообразной нашей письменности?.. Потому что, во всяком случае, приходилось литературу принять в широком смысле, в смысле письменности, - иначе грозила опасность попасть в другое, тоже крайне неприятное положение. Попробуй-ка посмотреть на литературу, как на искусство, - за недостатком материалов в два, в три месяца раз напишешь статью. Статья выйдет, пожалуй, и широковещательная, пожалуй, и серьезная, да читатели не будут довольны и, надо сказать правду, - по всей справедливости не будут довольны. Они хотят отчета о современном движении умственном и нравственном, а я их буду угощать только тем, что мне лично нравится, меня лично занимает или шевелит, во мне пробуждает умственную и душевную работу. В крайне колеблющемся, гамлетическом состоянии духа пришел я к приятелю моему, Ивану Ивановичу. Но ведь никто не обязан знать: кто такой Иван Иванович?.. Положим, что с его любезною мне личностью уже знакомил я читателя… но увы! читателей другого журнала{278}, но увы! так давно… в начале прошлого года: а бытие рассказа, почиющего в журнале, - если рассказ не выдается резко из ряда других, - похоже на бытие шекспировских сильфов «Сна в летнюю ночь», для которых треть минуты служит единицею измерения времени… но еще более увы! рассказ был только началом без продолжения; стало быть, - ...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: {1} люди вообще постепенно усовершенствовались в цинической откровенности, и не знаю, от каких подробно стен домашней и внутренней жизни пощадит человечество любой из со временных писателей, если только, по его расчету, эти подробности раз меняются на звонкую или ассигнационную монету... И он будет прав разумеется, как прав капиталист, который не любит лежачих капиталов даже более, чем капиталист, потому что всякая прожитая полоса жизни достается потом и кровию, в истинном смысле этого слова - и, по пословице "с дурной собаки хоть шерсти клок", что же, кроме денег, прикажете вы брать с общества за те бесчисленные удовольствия разубеждений, которыми оно так щедро дарит на каждом шагу?.. Да, милостивы" государи! в наше время личный эгоизм нисколько не сжимается, il se gene le moins du monde, {он ничуть не стесняется (франц.).} напротив, он нагло выдвигается вперед, как бы мелочен он ни был; он хочет, во что бы то ни стало, сделаться заметным, хоть своею мелочностью: оттого-то в наше время, богатое страданием стало даже смешно и пошло говорить о страдании, оттого-то болезненная борьба заменилась цинически-презрительным равнодушием, и слово "высокое чело" обратилось в другое слово, более выразительное, и это - извините пожалуйста - "медный лоб". Иметь медный лоб - вот высокая цель современного эгоизма, хоть, конечно, не многие еще прямо говорят об этой цели. Хороша ли, дурна ли эта цель - судить не мне, да и не вам, милостивые государи, а конечно только Тому, пред очами Которого длинной цепью проходят мириады миров и века за веками, каждый с своим особым назначением, с своим новым делом любви и спасения... "Возвратимся к нашим барашкам", т. е. к тому, что я жил еще в Москве, что я был молод и влюблен - и это будет истинное возвращение к пасущемуся состоянию, ко временам счастливой Аркадии, к тем славным временам для каждого из нас, когда общественные условия незаставили еще нас отрастить когти и не обратили в...
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Часть текста: то и другое теперь - библиографическая редкость (особенно стихи). О Григорьеве не написано ни одной обстоятельной книги; не только биографической канвы, но и ученой биографии Григорьева не существует. Для библиографии Григорьева, которая могла бы составить порядочную книгу, не сделано почти ничего. Где большая часть рукописей Григорьева - неизвестно. Судьба культуры русской определяется на наших глазах. В наши дни "вопрос о нашей самостоятельности" (выражение Григорьева) встал перед нами в столь ярком блеске, что отвернуться от него уже невозможно. Мне кажется общим местом то, что русская культура со смерти Пушкина была в загоне, что действительное внимание к ней пробудилось лишь в конце прошлого столетия, при первых лучах нового русского возрождения. Если в XIX столетии все внимание было обращено в одну сторону - на русскую общественность и государственность, - то лишь в XX веке положено начало пониманию русского зодчества, русской живописи, русской философии, русской музыки и русской поэзии. У нас еще не было времени дойти до таких сложных явлений нашей жизни, как явление Аполлона Григорьева. Зато теперь, когда твердыни косности и партийности начинают шататься под неустанным напором сил и событий, имеющих всемирный смысл, - приходится уделить внимание явлениям, не только стоящим под знаком "правости" и "левости"; на очереди - явления более сложные, соединения, труднее разложимые, люди, личная судьба которых связана не с одними "славными постами", но и с "подземным ходом гад" и "прозябаньем дольней лозы". В судьбе Григорьева, сколь она ни "человечна" (в дурном смысле слова), все-таки вздрагивают отсветы Мировой...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: Лично Вас увижу я не раньше вторника, и вообще вечер вторника будет постоянным временем моего к Вам появления. С глубоким уважением имею честь быть весь Ваш А. Григорьев. 1847. Ноября 15. Суббота. Примечания Печатается впервые, по подлиннику: РГБ. Пог. / II, 9, 25. Л. 13-13 об. 1 ... только в середу женился. - Г. женился на Лидии Федоровне Корш 12 ноября 1847 г. 2 ... попытаемтесь же занять ее чем-нибудь более интересным, нежели сухой перечень поли тических известий... - В анонсе «Возобновленный "Москвитянин", учено-литературный журнал на 1848 год», напечатанном в ч. III "Москвитянина" за 1847 г. (ц. р. 23 октября), Погодин сообщил, что редактором намеченного "Европейского обозрения" будет Г. (инициалы Г. указаны ошибочно: А. И. - отд. "Смесь". С. 124). При этом отмечалось: «Обязанность редактора "Европейского обозрения" состоит в сообщении известий о важнейших современных явлениях по части гражданственности, промышленности, учености, искусства (музыки, живописи, ваяния, о театре), и проч.» (там же. С. 126). Этот же анонс был повторен в ч. IV (в этом году было всего 4 книги) "Москвитянина" за 1847 г. (ц. р. 1 декабря). Однако замысел этот не был осуществлен. К первым номерам...
Входимость: 1. Размер: 72кб.
Часть текста: такъ-сказать на помощь къ отрицательному взгляду, узаконивала его неясныя предчувствiя, раскрывала ему новые обширные горизонты. Ни опозицiя застоя, ни самъ отрицательный взглядъ незнали еще тогда, да конечно и не могли знать, что эти обширные горизонты, въ сущности только миражъ, что за ними, за этими туманными картинами, поворотъ къ почве, поворотъ къ народности, что въ самомъ Лермонтове готовился по справедливой догадке Гоголя одинъ изъ великихъ живописцевъ нашего быта. Инстинктивно-пророческое предвиденiе великихъ поэтовъ -- фактъ несомненный, хотя вовсе не мистическiй, а объясняемый стихiйными началами ихъ природы, ея самостоятельными данными, которые, даже и подчиняясь могущественнымъ веянiямъ эпохъ, упорно, хотя сначала и смутно заявляютъ свою самостоятельность. Нетъ! я не Байронъ -- я другой Еще неведомый избранникъ, Какъ онъ же чуждый мiру странникъ, Но только съ русскою душой, говоритъ о себе самъ Лермонтовъ въ одномъ изъ своихъ такъ-сказать кабинетныхъ, домашнихъ стихотворенiй, -- и лучшую характеристику едвали можетъ придумать критика. Благодаря последнему, довольно полному и толковому изданiю всего того, что оставилъ намъ въ наследство этотъ великiй во всякомъ случае, хотя невысказавшiйся даже въ половину духъ, характеристика эта ясна до очевидности. Въ ней, въ этой характеристике, две стороны. Поэтъ хочетъ заявить свою самостоятельность -- но между темъ, фактъ отъ котораго онъ ее отстаиваетъ, т. е. Байронъ и его влiянiе, явнымъ образомъ его еще безпокоитъ. Съ этимъ громаднымъ фактомъ онъ еще мучительно, болезненно борется. Борьба была прервана рокомъ въ тотъ самый мигъ, какъ она только переходила въ новый фазисъ. Едва только еще...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: Вы со мной еще с юношей беседовали о самых важных вопросах (во времена доктора Гая), Вы написали ко мне в Петербург несколько строк, полных глубокого чувства; Вы меня и бранили без меры, и без меры же подымали меня в собственных глазах во все времена моей безобразной, но полной жизни... Лирическое чувство, которым Ваше последнее письмо меня наполнило - несколько разлетелось потом... И знаете от чего? Читали ли Вы в "Норде" (в первых пяти ноябрьских нумерах) один фельетончик из Петербурга 1 - срамный фельетончик, где мы хотим показать, что и мы дескать европейцы, и у нас есть блудницы, скандальные истории, Demi-monde*... Это ужасно! Не знаю, произвел ли он в Вас тоже чувство негодования... Ведь это голос из России, это - les premices** нашей свободы слова... Бедный, обманутый, самолюбием ли, безумным ли увлечением, Г(ер-цен). Неужели один подобный фельетон не наведет его на мысль... что уж лучше старообрядчество, чем подобная пакость моральной распущенности! Еще мысль, которая гложет меня: что, если все, что ни делается или ни затевается, делается и затевается только для виду, для блезиру, и завершится чем-нибудь вроде подобного фельетончика. Во всех подобных случаях для меня со всею неумолимостью поставляется вопрос: что противнее душе моей, ее правде: подобный ли фельетончик или православие блаженной памяти "Маяка"? А все, все, и в душе, и в обстоятельствах эпохи нудит дать себе наконец последний, удовлетворяющий и порешающий ответ... Еще вот...
Входимость: 1. Размер: 76кб.
Часть текста: Напередъ уверенъ, что и читатели "Времени", и пожалуй сама редакцiя журнала обвинятъ автора этой статьи въ самой отчаянной парадоксальности или по крайней мере въ явно-неблагонамеренномъ желанiи уколоть почувствительнее нашу критику такимъ вопiющимъ фактомъ, что будтобы графъ Л. Толстой и его сочиненiя принадлежатъ къ разряду "явленiй современной литературы, пропущенныхъ нашею критикой". А между темъ ни парадоксальности въ мысли, ни злонамеренности противъ критики нашей тутъ нетъ нисколько, а есть только настоящее дело. Критика -- скажутъ мне -- однакоже сразу заметила появленiе въ литературе автора "Военныхъ расказовъ", "Детства и отрочества" и проч.? Да еще бы ужь она и появленiя-то такого новаго, оригинальнаго, сразу явившагося съ "словомъ и властiю" таланта не заметила!.. Она пожалуй даже "приветствовала" новый талантъ, какъ действительно новый, свежiй и сильный, пожалуй "заявила" свое сочувствiе къ нему и проч... Да ведь "приветствовать" и "заявлять сочувствiе" -- дело весьма легкое, штука такъ-сказать казеннейшая изъ казенныхъ. Задача критики, если только она точно критика, не въ томъ только, чтобы "приветствовать" и "заявлять...