Поиск по творчеству и критике
Cлово "1963"
Входимость: 2. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Входимость: 1. Размер: 87кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 39кб.
Часть текста: по возвращении из Рима 2 . Кушелев дал мне на Рим и на проч. 1100 пиастров, т. е. на наши деньги 1500 р. Из них я половину отослал в Москву, обеспечив таким образом, на несколько месяцев, свою семью; до 400 пошло на уплату долгов - остальные промотаны были в весьма короткое время безобразнейшим, но благороднейшим образом, на гравюры, фотографии, книги, театры и проч. Жизнь я все еще вел самую целомудренную и трезвенную, хотя целомудрие мне было физически страшно вредно - при моем темпераменте жеребца; кончилось тем, что я равнодушно не мог уже видеть даже моей прислужницы квартирной, с(ин)ьоры Линды, хоть она была и грязна, и нехороша. Теоретическое православие простиралось во мне до соблюдения всяких постов и проч. Внутри меня, собственно, жило уже другое - и какими софизмами это другое согласовалось в голове с обрядовой религиозностью - понять весьма трудно простому смыслу, но очень легко - смыслу, искушенному всякими доктринами. В разговорах с замечательно восприимчивым субъектом, флорентийским попом 3 , и с одной благородной, серьезной женщиной 4 - диалектика увлекала меня в дерзкую последовательность мысли, в сомнение, к которому из 747 Х 1 2 расколов православия (у comptant 1* и раскол...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: но ты требованиями своими меня поднял 2 . Ты знаешь, с каким искренним отвращением отношусь я ко всякой своей деятельности, кроме критической, ты знаешь, что это во мне не аффектация, - но уж если это действует раздражительно на тебя, то, значит, тут есть что-то. Что-то, допотопное еще, как весь я - и больше и лучше я дать не могу, хоть с меня живого кожу сдери. Милый мой! Я ведь сам не рад тому мучительному хаосу, который постоянно бунтует во мне и не может улечься, - и не могу совладать с собою, чтобы не пытаться высказать этот хаос... Но об этом довольно. Присылай поскорее денег, если можно. С чего ты взял, что я сбираюсь как об открытии писать о народности в живописи и вообще о живописи? Живопись для меня только осязательнее подтвердила мысль о том, что человек, кроме себя и своего типического, ничего выражать не может - мысль, против которой, однако, спорят. С чего ты тоже взял, что я вижу в символистике византийской живописи искусство или даже шаг к искусству?.. Я хотел сказать только, что...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: что же, кроме денег, прикажете вы брать с общества за те бесчисленные удовольствия разубеждений, которыми оно так щедро дарит на каждом шагу?.. Да, милостивы" государи! в наше время личный эгоизм нисколько не сжимается, il se gene le moins du monde, {он ничуть не стесняется (франц.).} напротив, он нагло выдвигается вперед, как бы мелочен он ни был; он хочет, во что бы то ни стало, сделаться заметным, хоть своею мелочностью: оттого-то в наше время, богатое страданием стало даже смешно и пошло говорить о страдании, оттого-то болезненная борьба заменилась цинически-презрительным равнодушием, и слово "высокое чело" обратилось в другое слово, более выразительное, и это - извините пожалуйста - "медный лоб". Иметь медный лоб - вот высокая цель современного эгоизма, хоть, конечно, не многие еще прямо говорят об этой цели. Хороша ли, дурна ли эта цель - судить не мне, да и не вам, милостивые государи, а конечно только Тому, пред очами Которого длинной цепью проходят мириады миров и века за веками, каждый с своим особым назначением, с своим новым делом любви и спасения... "Возвратимся к нашим барашкам", т. е. к тому, что я жил еще в Москве, что я был молод и влюблен - и это будет истинное возвращение к пасущемуся состоянию, ко временам счастливой Аркадии, к тем славным временам для каждого из нас, когда общественные условия незаставили еще нас отрастить когти и не обратили в плотоядных животных. Здесь, a propos de bottes, {ни к селу, ни к городу (франц.).} никак не могу я удержаться и не заметить в скобках, что каждый из мирного, пасущегося, домашнего животного делается, смотря по своим природным наклонностям, медведем или волком; медведи обыкновенно очень добры, и только бы их не трогали, лежат себе смирно в своей берлоге, думая по-своему о превратностях...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: Во вступлении к неоконченной статье «Ф. Достоевский и школа сентиментального натурализма» он писал: «Да! бывалого Петербурга, Петербурга 30—40-х годов—нет более. Это факт и факт несомненный. В настоящем Петербурге... нет ничего оригинального, кроме того, что в нем подают в трактирах московскую селянку, которой в Москве не умеют делать, и что в нем, за Невой существует Петербургская сторона, которая гораздо более похожа на Москву, чем на Петербург» . Конечно, изменился все-таки не столько Петербург, сколько сам Григорьев. Он уже не ощущал себя в столице чужим, а в родной Москве испытал ту же бездомность и одиночество, что и в Петербурге. Парадный блеск чиновничьего Петербурга несколько рассеялся в либеральное царствование Александра II, и оказалось, что это столичный русский город, по-российски размашистый и населенный обычным людом, городским «российским обывателем» (за вычетом горстки «вельможных» его хозяев и горстки сановитых «слуг империи», занявших блестящие дворцы вдоль невских набережных), а отнюдь не порождение чудовищной фантазии его основателя. Символику Петербурга, которая первоначально манила, а потом раздражала и угнетала Григорьева,— символику победоносного российского европеизма — он в конце концов перестал замечать, приучившись смотреть на «град Петров» просто, с каким-то (в общем-то печальным) оттенком безразличия. Удерживали Григорьева в столице чисто практические соображения. В Петербурге в сравнении с Москвой легче было найти литературный заработок. Попытки установить контакты с московским...
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Часть текста: страстной!.. Увы! мне стыдно, может быть, Что мог я так тебя любить!.. Ведь ты меня не понимала! И не хотела понимать, Быть может, не могла понять, Хоть так умно под час молчала. Жизнь не была тебе борьба… Уездной барышни судьба Тебя опутала с рожденья… Тщеславно-пошлые мечты Забыть была не в силах ты В самих порывах увлеченья… Не прихоть, не любовь, не страсть Заставили впервые пасть Тебя, несчастное созданье… То злость была на жребий свой, Да мишурой и суетой Безумное очарованье. Я не виню тебя… Еще б Я чей-то медный лоб Винил, что ловко он и смело Пустить и блеск, и деньги мог, И даже опиума сок В такое «миленькое» дело… Старо все это на земли… Но помнишь ты, как привели Тебя ко мне?.. Такой тоскою Была полна ты, и к тебе, Несчастной, купленной рабе, Столь тяготившейся судьбою, Больную жалость сразу я Почуял — и душа твоя Ту жалость сразу оценила; И страстью первой за нее, За жалость ту, дитя мое, Меня ты крепко полюбила. Постой… рыданья давят грудь, Дай мне очнутся и вздохнуть, Чтоб предать любви той повесть О! пусть не я тебя сгубил, — Но, если б я кого убил, Меня бы так не грызла совесть. Один я в городе чужом Сижу теперь пред окном, Смотрю на небо: нет ответа! Владыко боже! дай ответ!...
Входимость: 1. Размер: 87кб.
Часть текста: том виде, в каком обосновал её Григорьев, была первой попыткой у нас цельной философской системы литературной критики. Этот первый опыт оказался таким значительным, что до сих пор он является "едва ли не лучшим критическим каноном"[i]. Отношение "Григорьев - Бергсон" видится Гроссману отношением идентичности. "Ученик Шеллинга, Аполлон Григорьев был бергсонианцем avant la lettre, и если бы мы хотели составить канон правил и литературной критики по учению знаменитого философа, мы бы лучше всего разрешили бы эту задачу, обратившись к забытым страницам непризнанного критика "Москвитянина". В них поистине заключён полный декалог новой критики"[ii]. В 1916 г., то есть через два года после Гроссмана, А. А. Блок, видевший в творчестве Григорьева исключительно важный культуростроительный ориентир русской жизни, "единственный мост" между современностью и пушкинской гармонией, явно не принял формы, в которой Гроссман высказал похвалу Григорьеву-критику. "Не знаю, много ли это для русского мыслителя - "предвосхитить Бергсона и Зиммеля"; только в устах автора статьи это - большая похвала"[iii]. Тем не менее ту же самую "гроссмановскую" формулу "бергсонианца до Бергсона" применительно к Григорьеву мы встречаем в статье французского автора С. Лафит[iv]. Как видим, точка зрения, полагающая отношение "Григорьев - Бергсон" лишь отношением исторического предвосхищения зрелости к самой зрелости, вызывает сдержанное, холодное, но явное сопротивление Блока. Чтобы определиться в виду этих позиций нам предстоит выявить подразумеваемые в приведённых суждениях литературно-критические и эстетические параллели в творческом наследии Григорьева и Бергсона и проанализировать этот параллелизм в свете...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: А. А. - Барону Корфу М. А., 7 декабря 1859 г. 233. Барону М. А. КОРФУ 7 декабря 1859. Санкт-Петербург Литератор Аполлон Григорьев имеет честь покорнейше просить Его Высокопревосходительство Господина Директора Императорской Публичной библиотеки допустить его, Григорьева, к занятиям в отделениях: 1) полиграфии и истории литературы и 2) в отделении изящных художеств 1 . В занятиях сих имеет он необходимость по принимаемому им участию в издании Энциклопедического лексикона 2 . 1859 года. Дек. 7. № билета моего 3731 й . Примечания Печатается по подлиннику: Архив РНБ. Ф. 1. Оп. 1. 1859. Ед. хр. 60. Л. 62. Впервые опубликовано М. Д. Эльзоном: Русская литература. 1995. № 2. С. 163. Барон М. А. Корф был директором Императорской Публичной библиотеки (ныне -РНБ) в 1849-1861 гг. Личные связи Г. с ним неизвестны. Неизвестно также участие Г. в "Энциклопедическом словаре, составленном русскими учеными и литераторами", который начал выходить в Петербурге в 1861 г. (ц. р. 1-го тома - 20 марта). Нельзя согласиться с предположением М. Д....
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: ждете от меня описаний моего путешествия, зная мое нерасположение ко всем странствиям по ослиным мостам, казенным восторгам и т. п.... Я, коли хотите, написал уже нечто вроде целой книги - и напишу вероятно еще две -но это 1* нисколько не о путешествии 2 . Это долгая, добросовестная дума о нас, о нашем умственном и душевном состоянии в настоящую минуту, переверка всех наших умственных, эстетических и нравственных запасов перед судом совести - дума, развивавшаяся у меня на дороге с той самой минуты, как двинулся пароход... Разумеется, все сие узнаете Вы со временем один из первых, если даже не первый. Скажу Вам вот что: от Италии у меня голова кружится - от "Citta dei Fiori" 2* , где я буду пребывать долго - в особенности. Во мне открыл(ся) новый, доселе мне неведомый орган - орган понимания красоты в пластическом искусстве. Началось это с того, что придя в первый раз в галерею Питти, я как ошеломленный остановился перед одной картиной - а за сим уже стал искренне, не казенно присматриваться к другим... Это просто странное дело! В эту картину, в мурилловскую Мадонну, я влюбился совсем так же, как способен был влюбиться в женщин, т. е. безумно, неотвязно, болезненно. Она преследовала меня, следила за мной... Это было в первый мой приезд во Флоренцию - два дни какого-то безобразнейшего упоения... Но обо всем этом - когда-нибудь после и складнее... Ходить на ослиный мост и здесь также я не буду. Я избрал себе задачу самую скромную: ежедневно хожу я в Питти и Уффиции, присматриваюсь, слежу, что могу с искренним интересом следить, идеалы живописцев... Кстати, помните ли Вы замечательную вещь: Мадонну Альбрехта Дюрера?.. Вот я бы тех господ, которые говорят, что в искусстве нет народности, привел перед нее, да и поставил - и указал бы на ее чисто германскую девственность и на Христа-младенца с огромно-развитым лбом, будущего Шеллинга или Гегеля (Уффиции). Кстати бы тоже подвел их к Santa Famiglia 3* Рубенса, где Мадонна есть идеальная квинт-эссенция ...