Григорьев Аполлон: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1853". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 7. Размер: 6кб.

Часть текста: Не стану говорить о других наших, потому что у них есть свой язык, буду говорить единственно о себе и о своих к журналу отношениях, хотя вполне уверен, что никому из наших мой взгляд на дело не покажется странным. Вы как-то сказали, что у меня сердце легкое и отходчивое - это правда, но мне кажется, что есть вещи, которые оскорбят самое легкое сердце. И во-первых, что Вы сделали с моей статьею о 1-м № "Библиотеки" и о литературе тридцатых годов? - статьею, которую я писал от имени всех нас, статьею, которая имела очевидною целью показать наше отношение к предшествовавшему 1 . Мы (не я один, но мы) видим и хотим видеть историческую связь между нашей деятельностью (как она ни малозначительна) и деятельностью пушкинской эпохи, но не видим и не хотим видеть связи между нами и М. А. Дмитриевым, которого имя Вам угодно было присовокупить к числу имен почтенных, нами уважаемых и, вследствие того, упомянутых 2 . Мы не видим также причин, почему заменено в одном месте позорное имя Федьки Булгарина именем, все-таки более достойным уважения, Н. А. Полевого: неужели потому только, что Федька служит кое-где, а Полевой - покойник? - неужели из страха "Северной Пчелы", не достойного ни Вас, ни нас, ни "Москвитянина"?., почему... но конца бы не было исчислению тех, совершенно беспричинных, изменений в статье, которою я весьма дорожил?.. И после этого Вы упрекаете, что работа идет вяло!.. Руки отваливаются. 2) Чем Вы встречали и встречаете обыкновенно, а с недавних пор в особенности, денежные просьбы? Положим, что я - говорю опять лично о себе - Вам должен, положим, что внезапная смерть или какое-нибудь другое бедствие посетит меня и оставит за мною каких-нибудь много-много сто целковых, но найдите мне хоть одного из сотрудников любого журнала, который бы не был своему...

Входимость: 6. Размер: 2кб.

Часть текста: Григорьев А. А. - Погодину М. П., январь-март 1853 г. 103. М. П. ПОГОДИНУ Январь-март 1853. Москва Достопочтеннейший Михайло Петрович! Несть, вероятно, конца всем упрекам, которые Вы отчасти справедливо мне делаете - но потерпите мало. Если Вы верите, что я, с одной стороны, - не Сергей Павлович 1 , и с другой - не Иван Тимофеич 2 , то верьте же и тому, что выйду я из той умственной апатии, которая овладела мною в последнее время. Кажется, Бог поможет мне пересилить этот недуг. Покамест - вот Вам статья о "Библиотеке", которой конец пришлю завтра. В пятницу утром буду иметь удовольствие лично Вас видеть. Примечания Печатается впервые, по подлиннику: РГБ. Ф. Пог. /II, 9, 29. Л. 15. Датируется условно, по содержанию: рецензировать "Библиотеку для чтения" Г. начал с 1852 г., но в том году Г. интенсивно, без "апатии" работал; в 1853 г., до смерти И. Т. Кокорева (июнь), Г. публиковал обзоры журнала в "Москвитянине" (№ 3, 5, 7; ц. р. № 7-2 апреля 1853 г.). Возможно, однако, что в настоящем письме идет речь о статье Г. "Библиотека для чтения. № 1. Январь" (Москвитянин. 1853. № 3 - см. предыдущее письмо, № 102). 1 ... не Сергей Павлович... - Отзывы о СП. Колошине см. в письмах Г. к Погодину 1860 г.: около 10 марта (№ 237) и 28 сентября (№ 243). 2 ... не Иван Тимофеич... - Кокорев упомянут в "Моих литературных и нравственных скитальчествах" Г. (Воспоминания II. С. 43) и статье "Русская изящная литература в 1852 году". См. о нем "Некролог" Г. (Москвитянин. 1853. № 12; ц. р. 22 июня).

Входимость: 6. Размер: 54кб.

Часть текста: призвание. С необыкновенным размахом разворачивается в период сотрудничества в «Москвитянине» литературная деятельность Григорьева. Его новые статьи полны пророческого пафоса, граничащей с наивностью восторженности, энтузиазма. И хотя раздаются в связи с литературно-критическими выступлениями Григорьева скептические «реплики» петербургской западнической критики, возражения и даже насмешки, но имя его уже овеяно ореолом признания. Конечно, как и прежде, в высшей степени чужда Григорьеву самоуспокоенность, а тем более самодовольство. Он остается самим собой — человеком ищущим и напряженным. Не однозначность, а уверенность, твердость приобретают его суждения о литературе, в которых прежние эксцентрические метания сменяются убежденностью в правоте своих выводов и оценок. Основными литературно-критическими работами Григорьева москвитянинского периода являются три масштабные статьи — «Русская литература в 1851 году», «Русская литература в 1852 году» и примыкающая к ним по значению и широте охвата явлений литературы статья «О комедиях Островского и их значении в литературе и на сцене». Статьи эти образуют своего рода «триумвират» — как бы перетекают одна в другую, теснейшим образом связаны мировоззренчески. Если значение москвитянинского периода литературно-критического творчества Аполлона Григорьева и несводимо к этим трем статьям, то оно становится ясным только в результате знакомства с ними. Остальные публикации этого времени находятся, так сказать, в орбите данных, в полном смысле программных произведений, готовят, комментируют или «дешифруют» их...

Входимость: 4. Размер: 95кб.

Часть текста: к карающему и обличительному роду литературы,-- а концом третьего, в котором (конце) решительно ничего иного нет, кроме поэзии народной жизни,-- смело, широко и вольно захваченной художником в одном из ее существеннейших моментов, не допускающих не только обличения, но даже критики и анализа: так этот момент схвачен и передан поэтически, непосредственно. Вы не были еще на представлении, но вы знаете этот великолепный по своей смелой поэзии момент -- эту небывалую доселе ночь свидания в овраге, всю дышащую близостью Волги, всю благоухающую запахом трав широких ее лугов, всю звучащую вольными песнями, "забавными", тайными речами, всю полную обаяния страсти веселой и разгульной и не меньшего обаяния страсти глубокой и трагически-роковой. Это ведь создано так, как будто не художник, а целый народ создавал тут! И это-то именно было всего сильнее почувствовано в произведении массою, и притом массою в Петербурге, диви бы в Москве,-- массою сложною, разнородною,-- почувствовано при всей неизбежной (хотя значительно меньшей против обыкновения) фальши, при всей пугающей резкости александрийского выполнения. Для меня лично, человека в народ верующего и давно, прежде вашего Лаврецкого, воспитавшего в себе смирение перед народною правдою, понимание и чувство народа составляют высший критериум, допускающий над собою в нужных случаях поверку одним, уже только последним, самым общим критериумом христианства. ...

Входимость: 3. Размер: 115кб.

Часть текста: перерываемых множеством узеньких, маленьких, грязненьких кьяссо, {2} которые были отдушинами Борго на Лунгарно, т. е. на набережную Арно. Отдушины эти - нельзя сказать чтобы отличались благовонием, тем более что в них вы не встретили бы ни разу обычной надписи: Si il nome christiano portate {Если вы носите христианское имя (итал.).} {3} и т. д. Нельзя сказать также, чтобы кьяссо отличались особенными изяществом и роскошью. Из них под вечер выскакивают обыкновенно на Лунгарно или оборванные синьоры "с чужим ребенком на руках" {4} и с припевом, действующим ужасно на человеческие нервы, если только эти нервы не канаты или не укреплены какой-нибудь крепко всаженной в них теорией - хотя бы теорией, например, английской о вреде безразличной помощи ближним или нашей доморощенной об исключительной помощи соотечественникам. Но теория, как известно, мастерски вьет из человеческих нервов канаты, на которые ничто не действует, даже болезненный, пожалуй, выученный, но лучше сказать, вымученный тон стона синьоры в отребиях, {5} преследующей вас своим sono fame, signer, sono fame {я голодна, синьор, я голодна (итал.).} от Понте-Веккио до Понте делла Тринита и гораздо далее, нагло - но как-то жалко-нагло цепляющейся вам за рукав, поспевающей за вами, как бы вы ни ускоряли ваши шаги. Не могу также добросовестно сказать, чтобы кьяссо были замечательны относительно целомудрия их обитателей. Pst, pst - этот призывный клич слышится вам из окон почти во всякое время дня и ночи и, право, едва ли не болезненней Jo sono fame действует на вас, особенно когда вы только что вышли из галереи Уффиции или шли из-за Ольтр-Арно, {6} из палаццо Питти, где женственная красота и чистота столь бесконечно разнообразными идеалами наполняли вашу душу, так уверили вас в своем бытии, такие...

Входимость: 2. Размер: 60кб.

Часть текста: и важнее другое. В приведенных словах Григорьева нетрудно уловить нотку легкой иронии по отношению к тем завышенным ожиданиям, которые вызывала художественная литература в годы его молодости. Вполне естественно, что и сам Григорьев подошел к отечественной словесности с подобными ожиданиями, которые выразились в его первой значительной статье, увидевшей свет в 1847 г. и посвященной «Выбранным местам из переписки с друзьями», а вскоре дополненной, как уже отмечалось, тремя письмами лично к Гоголю. Вместе с тем, эта статья и эти письма стали первой вехой на пути к более глубокому пониманию настоящего значения художественного слова (и шире – искусства) в национальной культуре. Вот одна (но не единственная) причина, по которой к «гоголевскому» началу литературно-критической деятельности Григорьева следует присмотреться ближе. Прежде всего, Григорьев совершенно не согласен с тем, что автор «Выбранных мест» якобы изменил своим художественным творениям (в чем его обвиняли с самых разных сторон, например, Белинский и Константин Аксаков). Григорьев пишет: «Он выступил только, как мыслитель, правда, слабый, однако, как мыслитель-художник, с теми вопросами, которые развивал он как художник-мыслитель» {89}. Отметим момент, весьма важный для дальнейшего развития взглядов Григорьева: признавая законным соединение в одном лице мыслителя и художника, он, тем не менее, подчеркивает различие между ситуациями, когда в том или ином произведении преобладает художник или, напротив, мыслитель. Именно непонимание этого различия и повело к обвинениям Гоголя в измене самому себе, в «неправде человека с самим собою», как выразился К. С. Аксаков {90}]. На деле же...

Входимость: 2. Размер: 15кб.

Часть текста: "литературные воспоминания". Хоть и опасно вообще слушаться приятелей, потому что приятели нередко увлекаются, но на этот раз я изменяю правилам казенного благоразумия. Я же, впрочем, и вообще-то, правду сказать, мало его слушался в жизни. Мне сорок лет, и из этих сорока по крайней мере тридцать живу я под влиянием литературы. Говорю "по крайней мере", потому что жить, т. е. мечтать и думать, начал я очень рано; а с тех пор, как только я начал мечтать и думать, я мечтал и думал под теми или другими впечатлениями литературными. Меня, как вы знаете, нередко упрекали, и пожалуй основательно, за употребление различных странных терминов, {2} вносимых мной в литературную критику. Между прочим, например, за слово "веяние", которое нередко употребляю я вместо обычного слова "влияние". С терминами этими связывали нечто мистическое, хотя было бы справедливее объяснять их пантеистически. {3} Столько эпох литературных пронеслось и надо мною и передо мною, пронеслось даже во мне самом, оставляя известные пласты или, лучше, следы на моей душе, что каждая из них глядит на меня из-за дали прошедшего отдельным органическим целым, имеет для меня свой особенный цвет и свой особенный запах. Ihr naht euch wieder, schwankende Gestalten, {*} {4} {* Вы снова здесь, изменчивые тени (нем.; пер. В. Пастернака).} взываю я к ним порою, и слышу и чую их веяние... Вот она, эпоха сереньких, тоненьких книжек...

Входимость: 2. Размер: 27кб.

Часть текста: московским мещанином. Служба отца Г. в городском магистрате обеспечила материальный достаток семье, и Г. получил прекрасное домашнее образование. В детстве и ранней юности в воспитании Г. своеобразно переплетались мощное влияние романтической литературы и впечатлений патриархального быта Замоскворечья, купеческого и мелкочиновного района Москвы, где жила семья. В 1842 г. Г. окончил первым кандидатом юридический факультет Московского университета и начал в нем работать. В студенческие годы дружил с А. А. Фетом (жившим в доме Г.), Я. П. Полонским, С. М. Соловьевым и другими лицами, сыгравшими впоследствии заметную роль в русской культуре. Молодежь увлекалась философией и поэзией, центром кружка Фет в воспоминаниях называл Г. В 1843 г. в журнале "Москвитянин" Г. начал печататься как поэт. В эти годы он переживает глубокое увлечение принадлежавшей к известной московской интеллигентной семье Антониной Корш, вышедшей замуж за Кавелина. Несчастная любовь отразилась в лирике Г. 40 гг., в романтических повестях того периода. В 1844 г. Г. тайком уезжает из родительского дома в Петербург, чтобы начать самостоятельную жизнь профессионального литератора (периодически он вел также преподавательскую деятельность). Как критик Г. начал печататься в журнале "Репертуар и Пантеон" (с 1844 г.) и петербургском журнале "Финский вестник", мн. др. изданиях. Единственная книга Г. "Стихотворения Аполлона Григорьева" (1846) привлекла внимание В. Г. Белинского. В рецензии на эту книгу и сборник Я. П. Полонского "Стихотворения 1845...

Входимость: 2. Размер: 22кб.

Часть текста: свою - не кружка. В 1847 году поэтому за первый свой честный труд, за "Антигону", я был обруган Белинским {2} хуже всякого школьника. Я уехал в Москву - и там нес азарт в "Городском листке" - но опять-таки свой азарт - и был руган. Вышла странная книга Гоголя, {3} и рука у меня не поднялась на странную книгу, проповедовавшую, что "с словом надо обращаться честно". Вышла моя статья в "Листке", и я был оплеван буквально [подлецом] именем подлеца, Герценом и его кружком. В 1848 и 1849 году я предпочел заниматься, пока можно было, в поте лица - работой переводов в "Московских ведомостях". {4} В 1850 году - послал, не надеясь, что она будет принята, - статью о Фете. {5} Приняли. Я стал писать туда летопись московского театра. Не надолго. Не переварилась. Явился Островский и около него как центра - кружок, в котором нашлись все мои, дотоле смутные верования. С 1851 по 1854 включительно - энергия деятельности {6} - и ругань на меня неимоверная, до пены у рту. В эту же эпоху писались известные стихотворения, {7} во всяком случае, замечательные искренностью чувства. "Москвитянин" падал от адской скупости редактора. {8} "Современник" начал заискивать [меня] Островского - и как привесок - меня, думая, что поладим. Факты. Наехали в Москву Дружинин и Панаев. Боткин (дотоле враг, оттоле приятель) свел меня с ними. С 1853 по 1856, разумеется...

Входимость: 2. Размер: 3кб.

Часть текста: * * * ("Я ее не люблю, не люблю…") «Я ее не люблю, не люблю…» Я ее не люблю, не люблю… Это — сила привычки случайной! Но зачем же с тревогою тайной На нее я смотрю, ее речи ловлю? Что мне в них, в простодушных речах Тихой девочки с женской улыбкой? Что в задумчиво-робко смотрящих очах Этой тени воздушной и гибкой? Отчего же- и сам не пойму — Мне при ней как-то сладко и больно, Отчего трепещу я невольно, Если руку ее на прощанье пожму? Отчего на прозрачный румянец ланит Я порою гляжу с непонятною злостью И боюсь за воздушную гостью, Что, как призрак, она улетит. И спешу насмотреться, и жадно ловлю Мелодически-милые, детские речи; Отчего я боюся и жду с нею встречи?.. Ведь ее не люблю я, клянусь, не люблю. (1853, 1857) Примечания Впервые весь цикл полностью: СО. 1857. № 44–49 (с подзаголовком: «XVIII стихотворений Аполлона Григорьева». «Я ее не люблю, не люблю…» Впервые: Москв. 1853. № 14. С. 78 (с подзаголовком: «с польского»). Вольный перевод стихотворения Мицкевича «Niepewnosž».

Поиск по творчеству и критикеCлово "1853"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1853"